– Конечно, Джерал… – начала было она и запнулась. В голове возник четкий образ: беловатая капля слюны, свисающая с подбородка Джералда. Джесси очень ясно видела, как она вытягивается, срывается и падает ей прямо на живот. Всего лишь капля слюны. Неужели такая малость имеет значение после стольких лет совместной жизни и стольких страстных поцелуев?! Столько раз их слюна смешивалась, и никто от этого не страдал. Разве что иногда один подхватывал от другого простуду.
Подумаешь, ерунда… Но вчера все изменилось. Изменилось в тот самый момент, когда он отказался ее отпустить, хотя она очень просила. Да, мелочь и ерунда. Но так было раньше, пока она не почувствовала слабый запах минеральной воды, так похожий на запах воды из колодца у озера Дак-Скор и запах воды в самом озере в жаркие летние дни. Как 20 июля шестьдесят третьего года, например.
Она видела слюну, но думала, что это сперма.
Нет, неправда, – начала было она, но себя не обманешь. Тут даже Рут не нужна в своей вечной роли Адвоката дьявола. Это правда. Это его чертова сперма – вот в точности ее мысли. А потом она перестала думать вообще. И рефлекторно ударила мужа ногами. Не слюна, а сперма. И не отвращение к любимой игре Джералда, а старый, полусгнивший страх, всплывший на поверхность сознания, как чудище – на поверхность моря.
Джесси взглянула на искалеченное тело мужа. На глаза навернулись слезы, но она сдержалась. Потому что подумала, что Министерство Выживания не одобрило бы эту слабость. Сейчас слезы были бы непозволительной роскошью. Но все-таки ей было жаль Джералда. Он умер, и это прискорбно. Но гораздо печальнее, что она осталась одна в такой дрянной ситуации.
– Вот вроде бы все. Больше добавить нечего, Брайан. Передавай мои наилучшие пожелания Вилларду и Кати. И вот еще, не мог бы ты расстегнуть наручники, прежде чем уйдешь? Я была бы очень тебе признательна.
Брайан не ответил, что было вовсе неудивительно.
Если ты собираешься выжить, Джесс, тогда послушай дружеский совет: перестань ворошить прошлое и подумай о том, что ты намерена делать в будущем… скажем, в ближайшие десять минут. По-моему, это не очень приятно – умирать от жажды здесь на кровати, а ты как считаешь?
Да, действительно неприятно… и жажда – это еще не самое страшное. Самое страшное – это боль. Джесси ощущала себя так, как, наверное, ощущали себя распятые на кресте. Эта мысль не давала ей покоя буквально с первых секунд пробуждения. Тяжелая мысль, гнетущая: распятие на кресте… В университете на курсе истории она читала статью об этом очаровательном старом способе пыток и казни и с удивлением узнала, что это только начало – когда тебе в руки и в ноги вбивают гвозди. Подобно карманным калькуляторам или льготной подписке на журналы, распятие – это настырный подарок судьбы, которого лучше бы избежать.