.
Она медленно ехала по дорожке, направляясь к безымянной грунтовке, которая приведет ее на нормальную асфальтированную дорогу, а та, в свою очередь, – к 117-му шоссе. К цивилизации и спасению. Она взглянула на дом в зеркало заднего вида (сейчас он еще больше напоминал огромный белый череп, подсвеченный лунным светом ветреной октябрьской ночи) и подумала: Почему он дает мне уйти? Или я ошибаюсь и это еще не конец?
Какая-то ее часть – напуганная до безумия; та, которая уже никогда не освободится от наручников в спальне летнего домика на берегу озера Кашвакамак, – утверждала, что это еще далеко не конец. Кошмарное существо с плетеной корзиной просто играло с ней, как кот играет с раненой мышью. Оно не даст ей уйти. Еще до того, как она доедет до конца подъездной дорожки, оно бросится следом за ней на своих длинных ногах и вмиг сократит расстояние между ними. Оно вытянет свои длинные руки, схватится за задний бампер и остановит машину. Да, немецкое качество и надежность – это действительно качество и надежность, но когда ты имеешь дело с живым мертвецом… в общем…
Дом в зеркале заднего вида продолжал уменьшаться, и никто не вышел из задней двери. Джесси доехала до конца подъездной дорожки, свернула направо на грунтовку, ведущую к асфальтированной дороге, и осторожно поехала вперед, освещая дорогу фарами и руля левой рукой. Раз в два-три года, где-нибудь в конце августа, команда добровольцев из владельцев летних домиков на озере, как следует «разогревшись» пивом, приводила грунтовку в порядок: они обрезали кусты по обеим ее сторонам и отпиливали низкие ветки, нависающие над дорогой. Но в этом году подобного мероприятия не проводилось, и дорога вся заросла. Джесси это не нравилось. Она испуганно вздрагивала каждый раз, когда ветки деревьев, качающиеся под ветром, бились о крышу машины.
И все же она уезжала. Она спасалась. Знакомые ориентиры, которые Джесси за эти годы выучила наизусть, возникали из темноты, выхваченные светом фар, и оставались за спиной: громадный валун с расщепленной верхушкой, заросшие чуть ли не до самого верха ворота с поблекшей табличкой «ПРИЮТ ДЛЯ ПУТНИКОВ ПЕШИХ И КОННЫХ, А ТАКЖЕ ВЕЛОСИПЕДИСТОВ И ПРОЧИХ НАЕЗДНИКОВ», древняя покосившаяся ель с выкорчеванными из земли корнями посреди мелких пушистых елочек – Джесси она всегда напоминала старого пьяницу, который не держится на ногах и которого тащат домой его молодые приятели-собутыльники. От «пьяной елки» до нормальной заасфальтированной дороги – треть мили, не больше, а оттуда – еще мили две до шоссе. Всего ничего.