Она глубоко затянулась, выдохнула три колечка дыма и стала смотреть, как они медленно тают в воздухе.
Когда знакомые начинали расспрашивать Джесси о том, что она пережила на озере – то ли по глупости, то ли от недостатка тактичности; а Джесси уже поняла, что среди ее знакомых на удивление много глупых и бестактных людей, значительно больше, чем она думала раньше, – она отвечала, что почти ничего не помнит. После первых двух-трех допросов в полиции она начала говорить то же самое полицейским и всем коллегам Джералда – всем, кроме одного. Этим единственным исключением был Брендон Майлерон. Ему она рассказала всю правду. Отчасти потому, что ей нужна была его помощь. Но в основном потому, что он был единственным, кто хотя бы попытался понять, через что прошла Джесси… и каково ей сейчас. И самое главное – он ее не жалел, что было для Джесси истинным облегчением. Она обнаружила, что человеку, пережившему настоящую трагедию, не нужна ничья жалость. Жалость ценится дешево. Вся жалость мира не стоит и ломаного гроша.
Но самое главное, полицейские и газетчики восприняли ее амнезию как должное. А почему бы и нет? У людей, которые пережили серьезную физическую и психическую травму, часто случаются провалы в памяти, и они совершенно не помнят, что с ними было. Срабатывают своего рода защитные механизмы. И полицейские это знают еще лучше, чем адвокаты. А Джесси – лучше их всех. С прошлого октября Джесси много чего узнала о физических и психологических травмах. Книги и статьи в научных журналах помогли ей придумать вполне благовидный предлог не говорить о том, о чем говорить не хочется, но в остальном от них было немного толку. Хотя, может быть, ей просто не попадались правильные книги, где был бы описан похожий случай: как себя чувствуют женщины, прикованные наручниками к кровати, когда бродячие псы пожирают их мертвых мужей прямо у них на глазах.
Джесси опять рассмеялась – к собственному несказанному удивлению. Неужели это смешно? Да, пожалуй, смешно. Но о подобных забавных вещах ты никогда никому не расскажешь. Потому что о таком не рассказывают. Как не рассказывают, например, о том, что твой папа однажды так возбудился на солнечное затмение, что обкончал тебе все трусики. Или о том – а вот тут действительно обхохочешься, – как ты боялась, что забеременеешь от того, что тебе на трусы попало немного спермы.
Но как бы там ни было, авторы многих статей по травматической психологии утверждали, что человеческий разум реагирует на сильные травмы в точности так, как кальмар реагирует на опасность – выпускает струю чернил, которые затемняют пространство вокруг него. Ты знаешь, что