Наверху скрипнула половица. Джесси застыла, даже не донеся сигарету до рта. Он вернулся! – испуганно вскрикнула женушка. – Джесси, он вернулся!
Нет, он не вернулся. Джесси взглянула на узкое бледное лицо, которое таращилось на нее с фотографии, вырезанной из газеты. Я точно знаю, где ты сейчас, сукин сын. Правда?
Да, она знала. Но какая-то ее часть все равно продолжала настаивать, что это он – там, наверху. Нет, не он, а оно. Космический ковбой, призрак любви. Он вернулся за ней, чтобы с ней обручиться уже навсегда. Просто он дожидался, пока она не останется дома одна, и если она сейчас снимет трубку телефона, который стоит в уголке стола, она не услышит гудков, как не услышала их в ту ночь в летнем домике на берегу озера.
Твой друг Брендон пусть себе улыбается, сколько хочет, но мы с тобой знаем правду, да, Джесси?
Она резко протянула вперед здоровую руку, сняла телефонную трубку, поднесла ее к уху и… услышала ободряющий гудок. Положила трубку на место. Бледная, невеселая улыбка тронула уголки ее губ.
Да, я точно знаю, где ты сейчас, мудак. Что бы там ни говорила женушка и все остальные милые дамы у меня в голове, мы с Малышом знаем, что ты сейчас в окружной тюрьме – в одиночной камере в дальнем старом крыле, мне это Брендон сказал. Тебя посадили туда специально, чтобы другие заключенные не добрались до тебя и не прикончили раньше, чем состоится суд… да, тебя будут судить… и можно с уверенностью предположить, какой приговор тебе вынесут, тварь. Может быть, мы еще от тебя не свободны. Но мы обязательно освободимся. Можешь не сомневаться.
Джесси снова уставилась на экран, и хотя сонливость, вызванная таблеткой, давно прошла, она себя чувствовала предельно усталой и уже не верила в то, что сможет закончить начатое.
А я еще даже не приступала к рассказу про Раймона Эндрю Жобера. Итак, все по порядку, – написала она, но сможет ли она продолжить? Она так устала. И это неудивительно. Она почти целый день просидела, гоняя курсор по экрану. Как говорится, тянула кота за хвост. А если тянуть очень долго и очень упорно, то, может, чего-нибудь ты и вытянешь. Может быть, лучше всего сейчас пойти в спальню и лечь поспать. Лучше поздно, чем никогда, и все такое прочее. Что ей мешает сохранить файл, выключить компьютер и продолжить письмо завтра утром…
Ее оборвал голос Малыша. Теперь Малыш проявлялась лишь изредка, но когда это случалось, Джесси всегда к ней прислушивалась.
Если ты сейчас бросишь письмо, Джесси, то не трудись его сохранять. Просто сотри и все. Мы с тобой обе знаем, что если ты не напишешь про Жобера сейчас, ты уже никогда про него не напишешь. Тебе просто не хватит духу… и не в том смысле, что тебе не захочется заново переживать то, о чем ты пытаешься написать. Иногда написать о чем-то – это даже труднее, чем пережить что-то на самом деле. На это действительно надо решиться: выпустить темную тварь у себя из головы и оформить ее в слова.