Но они не могли просто взять и уехать. На что им тогда жить?
Нет. Виктория покачала головой. Так не пойдет. Она не позволит себя запугать, не позволит выгнать ее прочь. Нужно хорошенько все обдумать.
Конечно, в обществе детей она старалась держать себя в руках. Виктория уложила Пако и Эстеллу спать, поцеловав их на ночь. Эстелла приласкалась к матери, а Пако стоически вынес женские нежности.
— Мама, — говорил он ей. — Я же мужчина!
Виктория вздохнула. Розалия, старенькая няня, сидела с детьми, ожидая, пока они уснут. Она пела им испанскую колыбельную.
После возвращения в Санта-Селию они заняли свои прежние комнаты, и только комнаты дона Риккардо и донны Офелии пустовали. Несмотря на старания уборщицы, кровавое пятно, оставшееся после трагической смерти дона Риккардо, вывести так и не удалось.
Вздохнув, Виктория села за туалетный столик, распустила волосы и принялась задумчиво их расчесывать. В этом году ей исполнилось тридцать шесть лет. Первые, едва заметные морщины пролегли на ее лице. Да и само лицо изменилось, в нем не было прежней детской нежности, как во время ее приезда в Новый Свет. Виктория уже тринадцать лет не видела своих родителей, которые остались в Гамбурге. Она регулярно переписывалась с отцом и матерью, тщательно подбирая слова: женщина не хотела, чтобы они волновались.
«Что же теперь делать? — вновь и вновь повторял голос в ее голове. — Как будет лучше для моих детей? Как будет лучше для Педро и для меня?» Она так долго искала его, проехала через всю эту степь, подвергала себя такой опасности. Виктории хотелось верить, что теперь все хорошо, но это было не так.
И вдруг Виктория заметила какое-то движение у двери, ведущей из ее комнаты на веранду, а оттуда — во двор. Через пару секунд в дверной проем проскользнул Педро. Похоже, он только что искупался, потому что его темные волосы, ниспадавшие на плечи, были еще влажными. Он не заправил рубашку в штаны, а на ногах вместо сапог для верховой езды были надеты индейские сандалии.
Вскочив, Виктория бросилась ему на шею. Хотя они не виделись всего пару часов, она испытала огромное облегчение, удостоверившись в том, что с ним все в порядке. «Я словно все время боюсь, что его у меня отнимут», — пронеслось у нее в голове.
Виктория повернулась к любимому, и их губы слились в поцелуе.
— Меня тревожит то, что твоя спальня находится на первом этаже, — сказал он.
Но Виктории было уже не до разговоров. Поцелуй Педро разжег огонь в ее теле, и на мгновение женщина позабыла обо всем остальном. Тепло разлилось в ее чреслах, поднялось вверх, по позвоночнику, к шее. От возбуждения Виктория застонала. Педро не заставил себя долго упрашивать. Если он и собирался поговорить с Викторией, то ее поцелуй отвлек его. Мужчина начал целовать ей шею и область декольте, нетерпеливо расстегнул ее платье, стянул с себя рубашку.