Педро, не вмешивавшийся в разговор, заметил, как дон Лоренцо задумчиво посмотрел вдаль.
— Так и ищешь, на чем бы сэкономить, — сказал хозяин дома. — Не так ли, сеньор Мерквитц?
Тот промолчал.
— Знаете, — Педро вдруг понял, что больше не может молчать, — говорят, некоторые решают финансовые проблемы, задействуя труд рабов.
— В нашей стране рабовладение запрещено, — напомнил Мерквитц.
— Кого это волнует? — заявил Педро, и Виктория заметила огонек в его глазах, встревоживший ее. — Каждый год в Чако против индейцев высылают так называемые «карательные отряды». Они захватывают пленных: мужчин, женщин, детей, а потом передают их заинтересованным людям в Тукумане и Корриентесе «для того, чтобы их сделали цивилизованными». Там индейцев рассматривают как собственность и заставляют работать за еду и одежду.
— Видите ли, сеньор Кабезас, — произнес дон Лоренцо, — в этих случаях, как вы сами сказали, речь идет о карательных мерах.
— Неужели? Мне казалось, что дело обстоит иначе. Например, какой-то коррумпированный comisario de policia, комиссар полиции, приказывает своим людям угнать сотню волов, а потом продает скот на другом берегу Параны. Необходимо провести расследование инцидента, но комиссару нужно просто замять дело, сказав, что скот угнали индейцы. Потом карательные отряды сжигают пару индейских деревень, убивают часть населения, а остальных отправляют «в цивилизацию».
— Что наводит вас на такие странные мысли, сеньор Кабезас? — Мерквитц покачал головой.
В комнате воцарилась гнетущая атмосфера. Виктория едва сдержалась, чтобы не попросить Педро заткнуться.
— Что ж, — вмешался дон Лоренцо. — Раз уж мы говорим о столь неприятных вещах, а я надеялся, что это не всплывет в сегодняшнем разговоре, то вынужден сказать, что некоторые землевладельцы, в том числе и я, считаем, что вы слишком много платите своим работникам, донна Виктория.
— Вот как? — Виктория приподняла бровь.
— Именно так. Это вредит нашему делу. Некоторым землевладельцам становится трудно найти себе работников для уборки урожая.
— Как интересно. — Виктория не смогла сдержать надменную улыбку. — Разве не было бы проще, если бы вы и другие землевладельцы просто платили работникам больше, дон Лоренцо?
— Проклятье, — проворчала Виктория, когда они с Педро шли домой. — Я так надеялась, что хотя бы сегодня мы сможем избежать конфликта. Как думаешь, теперь дон Лоренцо — наш враг?
— Мне жаль, что так получилось. — Педро сжал в руке поводья.
Белая лошадь Виктории, Дульсинея, заржала, и ее хозяйка подумала о том, что вскоре ей придется завести себе новую кобылу. Дульсинея была уже немолода.