Виктор лежал вроде бы не обращая внимание на пьяного старшину, но устрашающий вид его разбитой физиономии не мог не тревожить – чёрт его знает, что у него на уме. А Франзен продолжал разглагольствовать:
- Вот я нацменьшинство, так нацменьшинство... но я про это ни-ни, нигде не слова, ни то что в открытую,- старшину сильно повело назад и он еле удержался за койку, основательно тряхнув и Виктора.- А что бы я им сказал, они и так это знают, что я немец, то есть сука, сволочь, фашист, что мне нет веры... Вот что значит быть настоящим, низким нацменьшинством. Понял ты Оглы хренов? Я самое неуважаемое в Союзе нацменьшинство. Поол?- Франзен уже не мог чётко произносить некоторые слова, его язык заплетался. Евреи... жидьё проклятое, больше всех плачут, суки, жизни им тут нет. Их бы в нашу шкуру. Что нам остается – вешаться всем сходу... нас же ниже чурок поганых ставят... А ты говоришь нацменьшинство. Ты радуйся, что ты никто, тебя не трогают и то хорошо... Поол?
- А что есть уважаемые нацменьшинства?- Виктор опустил ноги на пол и пытался тормозить кровать, которую продолжал дергать раскачиваясь своим мощным телом старшина
- А как же, ты что разве не знаешь? Есть у нас такие, им все дороги открыты. Но они себя меньшинствами не считают, они себя наоборот лучше, выше всех считают. Власть ещё локти покусает, что жопы им целует, они их отблагодарят...- старшина уже начал заговариваться и, казалось, намертво приковался к спинке койки.
Так тебе что, прямо так и сказали, раз ты немец, так мы тебя не берём, хоть у тебя и больше всех баллов? – задал конкретный вопрос Виктор, имея целью, чтобы Франзен вышел из своего положения маятника и перестал дёргать койку.
И действительно вопрос возымел действие, старшина перестал качаться, ненадолго задумался.
- Да не... ты что... рази такое можно вслух... неее... Они другое... Я ведь до армии один курс политеха кончил и бросил. А как призвали, вот дослужился, - Франзен кивнул на свои старшинские лычки.- Ну вот, тот змей очковый, полковник и говорит, раз вы институт бросили, так и у нас учиться как положено не будете... Сука... Это конечно отговорка... я то понимаю, я немец, в этом всё дело. Вон некоторые гражданские, грузины, азербуды, черти с рогами и с девятью баллами проходят, а мне и четырнадцати мало. Разве может быть советским политработником представитель фашистской нации... нее, никак нельзя... – Франзен утих, постоял и, перехватывая руками спинки кроватей спотыкаясь, пошёл к своей.