Гермиона улыбнулась.
— Он написал, что контрзаклятия называются так неправильно, — тут же ответила она. — Он пишет, что термин “контрзаклятие” придуман людьми для самых настоящих заклятий с целью оправдать их применение. Но я не согласна с ним. Очевидно, что мистеру Слинкхарду не нравятся заклятия, но они могут быть очень полезными, когда используются для защиты.
— Вот как? — спросила профессор Амбридж; её глаза на мгновение сузились, но она поборола себя, придав лицу прежнюю бесстрастность. — К сожалению, мисс Грейнджер, в этом кабинете важно именно мнение мистера Слинкхарда. А не ваше... — Её взгляд метнулся в сторону Гарри и вновь вернулся к Гермионе. — … или кого-нибудь ещё. Вам ясно?
Гермиона была несогласна.
— Но...
— Достаточно, мисс Грейнджер, — жёстко оборвала девушку Амбридж и вернулась за свой стол. — Боюсь, мне придётся снять пять баллов с Гриффиндора за ваше бессмысленное нарушение. Прервёте урок снова, и я назначу вам наказание. Я здесь, чтобы преподавать согласно утвержденным министерством методикам, а не потакать фантазиям учеников. А теперь вернёмся все ко второй главе.
Оставшееся время урока прошло в молчании. Едва прозвенел звонок, все ринулись на выход — никому не хотелось оставаться в обществе Амбридж сверх необходимого. За ужин и весь вечер Гермиона не проронила ни слова, быстро отправившись спать. Гарри с Роном не нашли больше никаких занятий, и весь вечер работали над домашним заданием.
* * *
На следующее утро Гарри проснулся ещё более разбитым, чем накануне. Ему приснился странный сон. В нём был длинный-длинный коридор с единственной закрытой дверью в самом его конце. Тупая боль в шраме ничего не проясняла. С большой неохотой Гарри вылез из кровати, умылся, оделся и отправился в Больничное крыло за зельем. После этого, уже сидя в Большом зале, он записал увиденный сон в журнал.
Убрав журнал обратно в сумку, Гарри внезапно вспомнил, что со всем случившимся с прошлого утра он совершенно забыл о своём намерении поговорить с Сириусом и Ремусом о Волдеморте. Быстро позавтракав, Гарри помчался в башню Гриффиндора и достал зеркальце из сундука. Было ещё слишком рано, так что Гарри наложил несколько заглушающих чар на свою кровать и задернул полог, прежде чем позвать Сириуса. Да, крестный наверняка ещё спит, но Гарри больше не хотел откладывать этот разговор.
Вскоре в зеркале появилось лицо Ремуса.
— Доброе утро, сынок, — проговорил он с улыбкой. — Чему я обязан такой чести?
Гарри не смог улыбнуться в ответ. Лицо Ремуса заставило всплыть все его страхи об опекунах.