Он вырвался от них, но в конце концов троим копам удалось его скрутить, доставить в отделение и запереть в камере.
— Сколько же ему лет? — хмуро осведомился Лангтон, перелистывая отчеты с перечнем правонарушений Макдоуэлла.
— Пятьдесят два года.
В отчетах говорилось о дебошах, бытовом хулиганстве и мошенничестве, но Лангтона интересовало лишь одно — многолетние контакты Макдоуэлла с проститутками. Он набрал для ночного клуба целый выводок сексапильных девушек, и многие из них до сих пор были «в игре». Тогда его обвинили в аморальном способе заработка.
— А вам известны его адреса? Например, старый, на Шаллкотт-стрит?
Полицейские продемонстрировали Лангтону объемистую картотеку с адресами от «А» до «Z», то есть чуть ли не со всеми улицами Манчестера, но среди них не значился дом на Шаллкотт-стрит, где Энтони Даффи жил когда-то со своей матерью-проституткой. Любопытно, что Макдоуэлл постоянно переезжал с места на место.
— Сейчас он поселился в подвале старого дома, предназначенного на снос. Это рядом с телестудией «Гранада». — Сержант брезгливо тряхнул головой. — Ну и вонючая дыра. По-моему, он там только спит и вылезает на свет с утра пораньше. Он — алкоголик. В свое время ночной клуб его выручил, и он пошел в гору — телезвезды любили туда заходить и тусоваться. У него завелись денежки, но пить он не перестал, хотя зазнался, нос кверху и все такое. Возомнил, что женщины от него без ума.
— Ну а как его «Мерседес»?
— Он неделю простоял в загоне. Думаете, у него один такой? Как бы не так, набрал за годы пятьдесят дорогих марок и держит на парковке.
Лангтон кивнул.
— Ладно. Давайте мы с ним побеседуем. Можете его привести.
Им показали, где находится комната для допросов, и угостили кофе. Минут через десять до них донеслись гулкие шаги по коридору и сиплый громкий крик: «Какого хера?! Что я должен делать?! Куда вы дели эту суку?! Небось сразу выпустили из камеры, а я тут целый день торчу! Я хочу видеть своего адвоката, и вы не имеете права!»
Дверь открылась, и двое полицейских ввели в комнату Макдоуэлла. Даже после всего услышанного о нем Лангтон и Льюис обменялись удивленными взглядами. Внешность у задержанного и впрямь была колоритной, можно даже сказать, незабываемой. Он остановился перед ними, злобно сверкнув глазами, — высокий, массивный, не ниже шести футов трех дюймов, со спутанными, длинными, до плеч, светлыми волосами, успевшими заметно поредеть. Его ноги вываливались на ходу из ботинок без шнурков и язычка. Синий костюм с пиджаком в обтяжку и мешковатыми брюками казался сшитым в пятидесятые годы, а грязная, запятнанная рубашка распахнулась на шее. Плечи у него были широкие и покатые, словно у Роберта Митчема.