Через час они переключились на американский мини-сериал «Залив сокола». Постоянное подтрунивание мужчин начало раздражать Анну. Она с облегчением вздохнула, когда Льюис и Баролли решили, что просмотрели уже достаточно и с них на сегодня хватит. Она осталась одна и взяла в руки пульт. Теперь она могла уделить все внимание Алану Дэниэлсу, а его талант был очевиден. Одно его присутствие на экране придавало значимость каждому кадру. Он изыскан, тонко улавливает стиль, и это в нем самое удивительное, догадалась Анна.
Она ускорила темп показа и увидела новую сцену: действие происходило в огромной спальне, окутанной шелками и колыхавшимися занавесями. Дэниэлс сидел на кровати, держа в руках ружье. Его костюм — ботинки для верховой езды, бриджи в обтяжку, рубашка, распахнутая до пояса, и шелковый шарф, свободно свисавший с шеи, — в совершенстве демонстрировал гибкое, мускулистое тело. Когда он неторопливо повернулся, Анна заметила лежавшую позади него женщину — ее темные волосы разметались по подушке. На ней была шелковая ночная рубашка с оборками по плечам.
— И давно ты об этом знаешь? — ласково спросил он.
— С Рождества, — откликнулась она, не открывая глаз.
— Почему же ты мне до сих пор не сообщила?
— Я не знала, как тебе сказать. И боялась тебя потерять. Боялась и не хотела. Прошу тебя, ложись в постель, со мной рядом, ну, еще раз.
Завороженная игрой Дэниэлса, Анна придвинулась поближе. В его сексуальности угадывалась какая-то тайна. Он медленно откинул с шеи шарф, снял его и опустился на колени у кровати, словно собираясь помолиться.
— Подойди ко мне, дорогой, — томно вздохнула девушка.
Когда она распростерла руки, он поднял ружье и выстрелил. Глаза девушки широко раскрылись, и в них застыл страх. Ее кровь забрызгала его лицо и белую рубашку. Он, по-прежнему неторопливо, перезарядил ружье и внезапно повернул его к себе.
Увидев Дэниэлса, заснятого крупным планом, Анна словно приклеилась к экрану. В этот момент его глаза наполнились болью, словно у раненого животного. Он уже был готов спустить курок, но помедлил и бросил ружье. А затем прокрался к кровати, приблизившись к телу женщины, лег с нею рядом, нежным движением приподнял ночную рубашку и прижал голову к ее сердцу.
— В последний раз, моя дорогая, — прошептал он, повернулся и поцеловал ее грудь.
Анна подскочила на стуле. Дверь широко распахнулась, и стоявший на пороге Льюис уставился на нее.
— Ага! Вы еще смотрите! Как будто вам первых фильмов не хватило!
Она покраснела, щелкнула пультом и выключила видеомагнитофон.
— Шеф хочет вас видеть.