– Вы тогда перешли из Света во Тьму, – неожиданно для себя сказал Дреер. – Потому что направили на скалы корабль с детьми. Вы хотели построить царство Света, а один из них, когда вырастет, мог помешать.
Лепорелло посмотрел на Дмитрия с ужасом, как на неслыханного дерзеца. Игорь прищурился. Алиса, напротив, широко распахнула глаза. Дреер мельком удивился, что она не знала. Темные должны были поднять этот случай на щит, а ведьма все же ходила в фаворитках у самого Завулона.
– Все так, юноша, – кивнул Мерлин. – Девять детей, от младенца до отрока. Ветхое судно без лоцмана… И все напрасно. Пророчество исполнилось. Мордред родился, мой ученик Артур погиб, царство Света оказалось только чудесным сном. А я стал Темным и растерял все надежды. К счастью или нет, от этих потрясений я настолько поднял свой ранг, что смог погрузиться до самого дна Сумрака.
– И что там? – вырвалось у Лепорелло.
Мерлин печально усмехнулся в бороду.
– Ничего, друг мой. Потому что у Сумрака нет дна. Обойти Сумрак – это как обойти целый свет: рано или поздно вернешься туда, откуда ушел. В мое время не все Иные знали о том, что мир подобен сфере, а не диску. О Сумраке и говорить нечего, хотя я оставил послание, прежде чем отправиться сюда навечно. Мудрый поймет…
– Настоящих мудрецов, очевидно, мало, – сказал Дреер. – Судя по всему, еще никто не расшифровал ваше послание, Великий. Даже то, что оно есть, тщательно скрывается.
А сам подумал, что, если послание Мерлина присвоила Инквизиция, можно не сомневаться – никуда она его не выпустит.
– О том и речь, – снова кивнул маг. – Я ушел в Сумрак, чтобы утолить и свою боль, и жажду знать. Ради этого мне пришлось отказаться от самой жизни. Однако знание оказалось горьким. Наша свобода от земного мира – на деле сумеречная тюрьма.
Дмитрий тут же вспомнил застенки для колдунов в Суздале. Именно с камеры Матвея Косицына в общем-то и начался его путь сюда. Путь вниз.
– Убежать из этой темницы невозможно… – продолжил Мерлин.
Дрееру некстати пришел на ум знаменитый афоризм Ежи Леца о пробивании стенки лбом и соседней камере.
– …но можно освободиться. – Старик опять внимательно посмотрел на каждого, прежде чем говорить дальше. – Правда, плата еще выше, чем плата за уход в этот наш мир, дивный, как остров Авалон.
Ирония в словах Мерлина выглядела как-то странно. От седобородого старца можно было ожидать серьезных истин и поучений.
– Куда уж выше?! – сказал Игорь.
– За пребывание здесь мы платим самой жизнью. За освобождение мы расплатимся всем, что осталось после.
– Сотрем себя, что ли? – Теплов быстро глянул на скрюченную руку Дмитрия.