– Вам не хватило кафельной плитки? – съязвил Борис.
Морган посмотрел на Нефёдова с любопытством и симпатией: немногие из тех, кто бывал здесь, решались на подобные шуточки.
– Нет, с плиткой всё в порядке, – хрипло усмехнулся коренастый крепыш, дряблое старческое тело которого покрывала густая седая шерсть. – Просто врачи прописали мне час плавания каждый день. А чтобы не было скучно мотаться от одного бортика до другого, я иногда разглядываю монеты на дне. На них отчеканен Наполеон, которого я очень уважаю.
Хозяин виллы с самоиронией продолжил:
– В молодости мне частенько приходилось ложиться спать голодным. И мой психоаналитик считал, что на этой почве у меня развилась нездоровая страсть к роскоши. Так что слухи, что у меня тут даже унитазы из чистого золота, являются совершенной правдой.
При упоминании о бедном психоаналитике, который, как утверждали те же слухи, закончил свои земные дни на одном из разделочных столов местной кухни, Борис испытал нехорошее чувство. Мысль об этих обитых жестью столах не покидала Нефёдова и тогда, когда по дороге в дом они завернули в гараж, где хозяин хвастливо демонстрировал гостю свою коллекцию дорогих лимузинов. Особую гордость владельца вызывал огромный зелёный «Мерседес» «Гроссер» – автомобиль для диктаторов. Живи рейхсмаршал Геринг в шестидесятые годы, у него обязательно был бы такой же.
И вот они в роскошном кабинете. На стене висит огромный (в натуральную величину) портрет хозяина. Морган позировал художнику в императорском мундире, щедро украшенном золотым шитьём и бесчисленными драгоценными орденами. Над головой живописного президентского двойника парящие в небесах смазливые ангелочки держали венец богочеловека из золотых листьях, испускающих божественный свет. Причём венценосец был выписан таким образом, что от его проницательного взгляда не могло укрыться даже малейшее, враждебное хозяину кабинета движение тела и души посетителя. Казалось, он видит тебя насквозь. Ощущение неуютное. Слабонервных это наверняка обескураживало. Даже если престарелый правитель выглядел рассеянным или погружался в дремоту, его портретный двойник не спускал с визитёра пристального взгляда. Можно было не сомневаться, что страж на стене спас Арройю не от одного покушения.
Прислуга почти мгновенно сервировала стол и удалилась. В огромном кабинете они остались вдвоём. Одна стена была полностью стеклянная, частично препотевшая из-за разницы температур. Воздух снаружи ещё не остыл после дневной жары, а внутри работали мощные кондиционеры. Сквозь прозрачную стену был хорошо виден сад и лежащий в долине город – дом располагался на высоком холме.