Имперский наместник действительно появился — правда, прошло аж три года, прежде, чем довольно небольшой Джазир «осчастливили» имперским чиновником. Говорили, что эмиры пошли на мировое соглашение и вассалитет сразу после того, как стайка «Морских Охотников» разнесла вдребезги и пополам неудачно сгруппировавшийся в устье одной из трех великих рек Востока галерный флот — вот так, походя. Случайно, говорят, наткнулись. Но — Империи не нужны были покорные Эмираты, Императору Святу Первому, только недавно севшему на трон, нужна была громкая победа и завоевания — полезная «монета» при общении с благодарным народом. В общем, для шейхов, эмиров, визирей и халифов, веками кормящихся от полноводной реки товаров Великого Торгового Пути настали черные времена. Однако, торговые караваны никуда не делись: даже самый жуткий шторм не мог заставить замереть торговлю более чем на время своего буйства. А кому налоги платить — халифу ли, Империи — разница есть? Вот то-то и оно. Зато наступление имперских законов чуть погодя почувствовал на себе сам Фариз. Сначала понемногу — а потом уже и во всей полноте!
Когда в городе появился храм Великого Бога, с магией у натурфилософа и алхимика были настоящие проблемы: заряженные амулеты, даже просто сырой силой заполненные каменные контейнеры! — было днем с огнем не найти. Видно, лежали каменные кубики, светящиеся для взглядов Избранных зеленым у кого-то на складах, вот и толкали их, постепенно задирая цену, пока мана не выдохлась. Пропорционально (точнее — НЕ пропорционально, а во много раз сильнее!) подскочили цены на амулеты, в которых было вложены заклятия-действия. Причем некоторые брали жадно, не считаясь с расходами, будто забыли, что амулет — вещь далеко не вечная. Фариз распродал уже почти все остатки, оставив только пяток огненных знаков в стенах (позор какой для мага!), и тех на половинном заряде, когда покупатели кончились. От имперских аудиторов и оценщиков еще ни один амулет не придумали… Следом за последними дворянами пришли и к скромному жилищу алхимика.
По эдикту церкви «колдовство, ведовство и магия всякая» — отныне запрещались. Вот так — раз и все. Что больше всего возмутило натурфилософа — не просто как «оскорбляющее Великого Бога деяние», а как «занятие фальшивое, ложное и противуречащее естественному труду ввиду непродуктивности». Оскорбленного до глубины души Фариза выслушали, и попросили «показать» «работу этой самой магии», отчего пылкий сердцем южанин не пожалел потратить один из мерцающих защитных «огоньков», лизнув воздух трехметровым факелом огня. В ответ ему добродушно продемонстрировали ранцевый огнемет (!), с намеком лизнув каменные стены жилища улетевшей метров на двадцать струей полужидкого «огня», заодно просветив, что пойманных на магической практике будут уже совсем не иллюзорно сжигать — возможно, даже при помощи этой самой штуки. Может, даже с местом проведения ритуала — если оный будет проведен… Фариз почему-то сразу и всей душой поверил этим милым и удивительно приветливым людям. Даже оставшиеся четыре знака активировал и развеял — а то, мало ли что. Береженого, оказывается, сам Великий Бог бережет! И книги все отдал, кроме нескольких, что были