– Вы только послушайте. Она разговаривает по-французски.
– Вы бы слышали, как я кодировать умею!
– Разве она не прелесть? Ну как ее не любить? – спрашивает Мэдисон у мамы и Мэгги.
– А мы и любим, – отвечает мама, а Мэгги одаривает меня мимолетной улыбкой.
Мэдисон всегда была больше похожа на Мэгги, чем я. Это сходство, видимо, и привело ее к ошибочному заключению, что я и ее младшая сестричка тоже, и именно поэтому сейчас она хватает меня в объятия и целует в щеку. Потом Мэдисон поворачивается к маме и Мэгги и нараспев произносит: «Любите ее».
Мы, подружки невесты, стоим в своих элегантных, хоть и не по фигурам, нарядах, и украдкой бросаем взгляды на зеркало. Но взойти по ковру ступенек к трехстворчатому зеркалу в центре комнаты – это пока выше наших сил. Мы все согласились, что Кейт должна показать нам пример. Она, матриарх и основательница традиции Великого Входа, решила быстренько облачиться в свадебный наряд в гостиной и присоединиться к нам уже после того, как мы сами переоденемся.
– Ну что, готовы? – выкрикивает она.
Мэдисон окидывает нас беглым взглядом и видит, что я тяну себя за корсаж, чтобы платье не слезло.
– Джози, ты что… – начинает она, но потом обращается к маме: – Джози готова?
– Она готова, – говорим мы с мамой хором, за что я получаю несколько укоризненный взгляд, смягченный всепрощающей материнской улыбкой.
– Готовы! – отзывается Мэдисон, и мы ждем. Один… два… три… четыре… эххх… пять.
Дверь распахивается, и входит Кейт. Она вышагивает медленно, словно невидимая тяжелая корона плохо держится у нее на голове и вот-вот упадет. А потом, словно по сигналу, ее придворные издают восхищенный вздох и разражаются нестройным хором комплиментов. Зал гудит от всех этих прекрасна, обворожительна, божественна. Мы уже видели Кейт в платье на прошлой примерке, но мы не можем удержаться от восторга. Я молча негодую, что такое зрелище будет растрачено на Джоффа: он, я уверена, ничего не понимает в невидимых коронах.
Прочие подружки невесты окружают Кейт, и она купается в их похвалах, не забывая делать комплименты и им самим. Миллисент ДеГраф говорит нам с мамой и Мэгги: Elle fait une belle mariée.
– Pas encore, – отвечаю я, и получаю неодобрительный взгляд от мамы и на удивление вежливую реакцию от Миллисент.
Она просто склоняет голову, словно говоря «Ну что ж, очень хорошо». А потом хлопает в ладоши, чтобы привлечь внимание, призывает двух портних, показывает, где кому встать, и остаток утра проходит в том же духе.
Миллисент: Какая красивая новобрачная.
Я: Еще нет.
Мной швеи занимаются в последнюю очередь: я слышу озадаченное тихое «хмм» от той из них, что покруглее и посерее: она заметила, как топорщится мой корсаж. Я все еще держу его в руках, чтобы не спадал. Даже с учетом «подкладок для экстремального эффекта пуш-ап» моих форм не хватает, чтобы заполнить верх платья. Швея мигом достает из обувной коробки две накладки из поролона и –