— Увидим.
— Мы не будем ничего смотреть. Вы уйдете сейчас же.
Он посмотрел вниз на свой пах, едва скрытый от обозрения тонкими простынями.
— Сейчас?
Ее пристальный взгляд проследил за его взглядом туда, где его очевидная реакция была различима среди складок. Ее щеки запылали, став пунцовыми под кожей цвета сливок.
— Нет, — сказала она поспешно, — не сейчас. Но сразу же, как только я уйду. После этого вы можете одеться и уйти.
Он не собирался уходить, как минимум без поцелуя — или чего-то большего, — что даст ему силы сопротивляться каким-либо соблазнам, которые припасло проклятое кольцо-талисман. Он посмотрел вниз на коробку, которую она вытащила.
— Что вы ищете?
— Ле… — она сжала свои губы, сердито посмотрев на него, как будто он совершил какой-нибудь грех. — Не ваше дело. — Она наклонилась и швырнула крышку на коробку. Затем она взяла ее и поставила в переполненный гардероб, захлопывая дверь. — Я оставляю вас, чтобы вы смогли одеться, а затем вернусь и закончу то, что делала.
— Не уходите пока. — Он похлопал по кровати рядом с собой, наблюдая за ней из-под опущенных ресниц. — Останьтесь, поговорим немного.
Одна ее бровь поднялась в скептическом недоверии.
— Поговорим? — Ее взгляд подчеркнуто опустился на его пах. — Это не то, чего вы, кажется, хотите.
Его горло сдавило от неожиданного смеха. Она держалась дерзко, с остроумием. Как жаль, что у него было так мало времени, чтобы полностью насладиться ее грешным восхитительным телом. Поэтому он немедленно начал действовать.
Девон прямо встретил ее взгляд.
— Я хотел бы провести больше времени в Килкэрн Касл.
— Вы не останетесь надолго?
Девон проигнорировал радость, прозвучавшую в ее голосе.
— Я здесь по делам моего брата, я должен уехать через три недели. Какая жалость. — Он изучал ее из-под опущенных ресниц и ждал.
Она переступала с одной ноги на другую, в ее глазах было любопытство. Немного погодя, она быстро спросила, как будто бы слова были сказаны ею против воли: — Почему жалость?
— Потому что, если бы не этот ужасный факт, я бы остался здесь и провел дни, недели, медленно соблазняя вас, поддразнивая и мучая, вопреки вашему неодобрению, пока у вас не осталось бы ничего, кроме исступленных восторгов и вздохов удовлетворения.
То, как она покраснела до этого, не шло ни в какое сравнение с тем, какими пунцовыми от распространяющегося жара стали ее щеки.
Девон наклонился вперед.
— Больше всего на свете я хочу поцеловать вас, прямо сейчас. Можно?
Она мигнула, и он увидел, что ее ресницы были такими длинными, что запутывались в уголках.