— Нет, не понимаю, — сухо произнёс Ист. — И тебе я тоже советую забыть, что ты мне наболтал.
Четвёртая, притягательная, но явно чародейная монета весомо подкрепила последние слова.
Так Ист попал в древний город Соломоники, о котором столько слышал, где даже учился, но въявь ещё ни разу не бывал.
Город удобно лежал в долине, где степенный Артонум принимал в свои волны сбегающую с предгорий светлоструйную Валику. Две реки орошали поля и множество виноградников, всползавших едва ли не к самому хребту, откуда брала своё начало Валика. Город был богат: с севера по Артонуму сгоняли барки с хлебом, шли табуны ахидских коней и бесчисленные гурты овец, в горах плавили серебро и тягучий свинец, а снизу по реке доходила до Соломоник и морская торговля. И эта жемчужина принадлежала двум шкодливым парням, потасканным жизнью и озабоченным, кажется, только как бы похитрее досадить друг другу.
Изображения ветреных братьев встречались здесь на каждом углу. Важный пышнобородый Нот и юный красавец Зефир с детской улыбкой на пухлых губах. Каменные и вырезанные из светлого явора боги ничуть не напоминали самих себя в натуре.
И лишь потом Ист заметил, что не так велика власть слабосильных братьев. Слишком часто среди каменных домов в самом городе и в окрестностях, привыкших не опасаться чужеплеменных набегов, попадались капища, храмы и базилики, посвящённые иным богам, порой таким, чьё имя Ист прежде и не слыхивал. Кажется, не было такого бога, божка или духа, которому бы не поклонялись в Соломониках. Может быть, поэтому веротерпимые жители и выбрали в покровители себе братьев, которые, хочешь не хочешь, вынуждены были терпеть всех прочих богов. А возможно, дело обстояло ещё проще: ведь непостоянные ветры покровительствовали не только мореходам, развратникам и учёным, но также ворам и торговцам.
Ист прибыл в город в разгар весенних сатурналий, когда не только общедоступные девы, но и всякий благополучный человек теряет голову и совершает такие поступки, о каких потом и самому неловко вспоминать. И хорошо, что принято в эти дни ходить в масках и наряжаться арапами, иноземцами и лесными духами, чтобы потом, когда вновь настанет время носить коричневое сукно, никто не мог сказать, будто видел тебя среди непотребного скакания в местах, не достойных доброго семьянина.
Разумеется, безнадёжно искать в городе человека во время карнавала, но зато не бывает более удобного случая, чтобы осмотреться и понять, куда попал. Какую бы глупость ты по незнанию ни совершил — маскарад всё спишет и скроет среди своих безумств.