Не осталось ни дня, ни ночи — только это странное зависание где-то посередине, где огонь терзал мое тело. Прохладные руки возвращались ко мне, периодически вытягивая мою руку из-под одеяла. Я не слышала мамы, когда в мою кожу снова что-то вонзалось. Жар потоком вливался в мое тело, растекаясь по венам. Хватая ртом воздух, я выгибалась над кроватью, а из моего горла рвался измученный крик. Все горело. Огонь, полыхавший во мне, казался в десять раз сильнее, чем прежде, и теперь я уже точно знала, что умирала. Я должна была…
А потом моя кровь наполнилась прохладой, словно потоком зимнего воздуха. Он распространялся настолько быстро, что моментально замораживал пламя внутри меня, оставляя ледяные следы.
Чьи-то руки двигались по моей шее, я почувствовала натяжение…. Цепочка? Мой кулон? Руки исчезли, но я чувствовала, как подрагивал обсидиан, вибрируя поверх моей кожи. А потом я снова провалилась в сон, который длился, наверное, целую вечность. Мне казалось, что я уже больше никогда не смогу проснуться.
* * *
Четыре дня пребывания в больнице, но я почти ничего об этом не помнила. Я знала только то, что проснулась в среду на неудобной кровати, глядя в белый потолок и чувствуя себя совершенно нормально. Даже превосходно. Все это время мама не отходила от меня ни на шаг, и мне пришлось проявить крайнюю, почти стервозную настойчивость, чтобы меня, наконец, выписали, после того, как я провела весь четверг, убеждая каждого, кто подходил к двери моей палаты, в том, что хочу вернуться домой. У меня был тяжелый приступ гриппа, определенно, ничего смертельного.
Сейчас мама, под глазами которой пролегли глубокие тени, наблюдала, как я залпом проглотила стакан холодного апельсинового сока. На ней были джинсы и светлый свитер — непривычное зрелище видеть ее без больничной робы.
— Милая, ты уверена, что чувствуешь себя настолько хорошо, чтобы идти в школу? Если хочешь, ты можешь остаться еще на день дома и пойти на занятия только в понедельник.
Я покачала головой. Три пропущенных дня материализовались в гору домашних заданий, которые Ди вчера любезно занесла мне домой.
— Я в порядке. Правда.
— Милая, ты лежала в больнице. Тебе следует поберечь себя.
Я вымыла чашку.
— Я чувствую себя прекрасно. Честное слово.
— Понимаю: ты думаешь, что чувствуешь себя лучше. — Она поправила мой жакет, который я, очевидно, неправильно застегнула. — Уилл… мм, доктор Майклз, конечно, отпустил тебя домой, но ты никогда раньше так не болела. Давай, я позвоню ему, и он заедет осмотреть тебя, прежде чем начнется его смена?