— Черт. Это… — он провел рукой в пространстве, поморщившись, — даже не самое важное сейчас. Просто забудь об этом.
Он ушел прежде, чем я успела что-либо сказать. Пораженная, я оглянулась по сторонам, но его нигде не было видно. Мою грудь пронизывала боль, и глаза заполнились слезами, когда я, развернувшись, побрела в направлении своей двери.
Неожиданное осознание произошедшего почти оглушало меня.
Все это время я так старательно его отвергала, твердила, что все, происходящее между нами, было неправдой. А сейчас, когда я наконец осознала глубину тех чувств, которые он ко мне испытывал… которые к нему испытывала я… в этот самый момент он ушел.
Все утро и почти весь полдень я бродила по дому как зомби. Моя грудь ныла от странной пульсирующей боли, а глаза жгло от непролитых слез. Так плохо мне было первые месяцы после смерти отца.
Чтобы хоть чем-то отвлечься, я без особого энтузиазма написала обзор на антиутопию, которую прочитала на прошлой неделе, после чего закрыла лэптоп. Вернувшись в кровать, я лежала, уставившись на паутину трещин, опутывавшую потолок моей спальни, и думала, думала… Правду трудно было принять. Я пыталась отрицать ее все прошедшее утро. Тщетно. Мою грудь тисками сдавливал ком горьких эмоций, застрявший там прошлой ночью и до сих пор меня не отпускавший. Чем дальше я погружалась в свою апатию, тем, казалось, невыносимее она становилась.
Мне нравился Дэймон… по-настоящему нравился.
Я была настолько сосредоточена на том, чтобы залечить свою раненую гордость, пострадавшую от виртуозных издевательств Дэймона в первые месяцы нашего знакомства, что оказалась абсолютно слепой к тому, какие чувства испытывала к нему, и к тому… что испытывал ко мне он. И что сейчас? Дэймон, который никогда и ни перед чем не отступал, ушел, даже не дав мне возможности объясниться.
И от этого нельзя было убежать. На этот раз я действительно причинила ему боль.
Перекатившись на бок, я уткнулась лицом в подушку, на которой он спал прошлой ночью. Сжав ее покрепче, я закрыла глаза. Когда все успело так запутаться? В какой момент моя жизнь превратилась в безумную мыльную оперу?
— Милая, ты себя хорошо чувствуешь?
Я открыла глаза и сфокусировалась на маме, лицо которой было намазано скрабом, состоявшим из зеленой смеси сердечек и спиралек. Где она только раздобыла этот ужас?
— Все хорошо. Просто немного устала.
— Уверена? — Она села на край кровати и приложила ладонь к моему лбу. Убедившись, что у меня не было температуры, она слабо улыбнулась. — Рождественская елка очень красивая, Кэти.