— Мужчины могут смеяться, — устало, язвительно улыбаясь, поделилась она со Стефани. — Мальчишками они все падали с деревьев и ломали руки и помнят только одно: какими славными они были пиратами. А как мать вставала по ночам, чтобы дать им таблетку аспирина, не помнят. Чек я принесу. — И отошла, шаркая кроссовками со стоптанными задниками.
— Добрая душа. — На лице Дейва еще читался стыд.
— Несомненно, — кивнул Винс, — и если она нас отчитала, так мы того заслуживали. Теперь о нашем ланче, Стеффи. Я не знаю, сколько стоят в Бостоне три сандвича, один лобстер с моллюсками и четыре стакана ледяного чая, но наш журналист явно забыл, что мы находимся — по экономической терминологии — в «регионе промысла», вот и оставил на столе сотню баксов. Если Хелен принесет нам чек на сумму, превышающую пятьдесят пять, я улыбнусь и расцелую свинью. Следишь за ходом моих мыслей?
— Да, конечно, — кивнула Стефани.
— Для этого парня из «Глоуб» ситуация следующая. Он нацарапает: «Ланч, Серая чайка, Лосиный остров и Нераскрытые тайны» в своей маленькой расходной книжечке, выданной «Бостон глоуб», пока паром будет везти его на материк. Если он честный — напишет сто баксов, а если душа у него вороватая — сто двадцать, а на двадцатку сводит девушку в кино. Уловила?
— Да, — ответила Стефани и укоризненно посмотрела на него, допивая чай. — Думаю, вы слишком циничны.
— Нет, будь я слишком циничен, сказал бы «сто тридцать», можешь не сомневаться. — Последнее вызвало у Дейва короткий смешок. — В любом случае, он оставил сотню, то есть на тридцать пять долларов больше, чем следовало, даже с учетом двадцатипроцентных чаевых. А потом я взял его деньги. Когда Хелен принесет чек, я в нем только распишусь, потому что у «Еженедельника» здесь текущий счет.
— И я надеюсь, что вы дадите ей на чай больше двадцати процентов, — вставила Стефани. — С учетом ее ситуации дома.
— В этом ты как раз и ошибаешься, — ответил Винс.
— Ошибаюсь? Почему?
Он снисходительно посмотрел на нее:
— А как ты думаешь? Потому что я прижимистый? Как и все янки?
— Нет. В это я больше не верю. Как и в то, что все негры ленивые, а все французы целыми днями думают только о сексе.
— Тогда пораскинь мозгами. Ими Господь тебя не обидел.
Стефани пыталась оправдать доверие. Старики с интересом наблюдали за ней.
— Она воспримет это как милостыню, — наконец решилась Стефани.
Винс и Дейв весело переглянулись.
— Что не так? — спросила Стефани.
— Совсем рядом с ленивыми неграми и сексуальными французами, дорогуша. — Дейв нарочито усилил выговор восточного побережья, растягивая слова. — Только теперь это гордая женщина-янки, которая не примет подачку.