Она хотела знать, как на самом деле чувствовал себя Берн и все ли у него в порядке. Ей невыносимо было думать, что отношения отца с дочерью могли испортиться.
И, хотя Фиона знала, что хочет слишком многого, она мечтала увидеть племянницу, получить возможность узнать ее и сблизиться с ней.
Девушка крутила в руках телефонный провод.
— Как ты, Берн? С тобой… все в порядке?
— Конечно. У меня все отлично. Что-нибудь еще? — резко спросил он.
Вот так. Сказал, как отрезал. Конечно, он скрывает правду. Но она поняла, что он предупреждает ее : «Не лезь в мою жизнь» .
Нет смысла продолжать разговор. Подавив вздох, Фиона признала свое поражение.
— Нет, это все, что я хотела, Берн. Спасибо за совет.
— Пожалуйста. Спокойной ночи.
Она положила трубку и прошла на кухню, чтобы найти лекарство от боли в животе. Глупо с ее стороны так беспокоиться о мужчине, который ни во что ее не ставит.
На исходе третьей недели непрекращающейся жары ветер пригнал темно-фиолетовые грозовые тучи, которые низко нависли над Гандаваррой. Воздух стал неприятно влажным и тяжелым. После обеда прогремел гром, но дождь, которого все так ждали, не начался.
Во время чаепития Райли раскапризничалась и заявила, что не голодна. Берн попытался отправить ее спать, и вдруг где-то совсем близко ударила молния.
Райли схватила его за руку.
— Пап, не уходи. Мне страшно.
— Я не уйду, Егоза, не бойся. — Он погладил ее по голове. — Это же всего лишь звук, он не может сделать тебе ничего плохого. Совсем как фейерверк, много громкого шума и ярких огней.
— Молния слишком яркая. И очень громкая. Она мне не нравится.
— Ну, не переживай. Она может тоже принести пользу.
Райли недоверчиво посмотрела на отца.
— Какую пользу?
— Она насыщает почву азотом. Из-за этого трава растет сладкой, животные едят ее и набирают вес.
Райли была впечатлена.
— Если нам повезет, пройдет сильный дождь, — добавил Берн.
— Я люблю, когда идет дождь.
— Вот и хорошо. А теперь давай ложись.
Райли уютно устроилась в кровати, крепко прижимая к себе Дункама и Атенгара. Она свернулась калачиком, Берн накрыл ее розовым одеялом и сел рядом.
В слабом лунном свете было видно, что на щечках Райли лежат тени от ее темных пушистых ресниц. Сердце Берна в очередной раз сжалось от любви к дочери.
Но теперь он не мог спокойно думать о ней. С тех пор, как он вышел из кабинета Майка Хендерсона, им овладели злость и странное чувство потери. Ему доставляла боль мысль, что не его кровь течет в жилах этой маленькой девочки, не его гены она унаследовала.
Несмотря ни на что, он не собирался позволять ослабнуть тесной эмоциональной связи, которая была у них с Райли. Дочь — это все, что у него есть. Других детей у него не было и не будет. Он — единственный ребенок в семье, поэтому род Драммондов должен закончиться на нем.