В результате углубления в теорию qππзΔ, у меня оформилось стремление посвятить в эту тайну наиболее крупных идейных и бескорыстных государственных деятелей России — чтобы сообщить им правильный взгляд на истинное содержание и истинную ценность древнейшей и современной культуры Востока.
В свое время в 1923 году я в Ленинграде пытался прибегнуть в этом направлении к помощи и совету группы лам (имен называть не буду) и русских профессоров, этим ламам протежировавших.
Этот мой шаг встретил со стороны главы лам и всей профессуры самое враждебное отношение.
В академических кругах стали широко распространяться слухи о моей будто бы личной, даже материальной заинтересованности в этой попытке.
Взгляды мои на восточную культуру всячески дискредитировались. Дошло до того, что мое имя стали в печати связывать с заведомо ложными и дутыми сообщениями о научных открытиях, не имевших места в действительности.
Перед группой же лам, к помощи коих я обратился, — той же группой я был выставлен, как научный карьерист, мистификатор и даже как платный «тайный» агент большевиков.
Потеряв в связи с этим уважение к академической среде, я по собственной инициативе отказался от службы в Наркомпросе и уже в течение двух лет работаю по научно-техническому отделу ВСНХ над исследованиями в области Геолиодинамики и исследованиями лекарственных растений.
Мой скромный и заурядный, но фактически, а не ложно — для определенных целей определенной группой извращенный, научный стаж и общественная работа иллюстрируются приложенными к этому письму документами.
От присужденного Ученым институтом напечатания моей большой научной работы, после обнаружении мною тайны qππз, отказался.
Враждебное отношение Ваших соотечественников лам и той академической группы, которая не менее враждебно относится (как Вы, наверное, знаете сами) и к Вам, не заставили меня отказаться от намерения посвятить высших руководителей коммунистического движения в России в тайну qππз.
Ибо намерением этим ни в коей мере не руководили ЛИЧНЫЕ интересы и выгоды.
Моими шагами руководило и руководит глубокое сознание и убежденность, что ИСТИНА вообще, а в моменты величайших общественных и мировых столкновений в особенности, не может принести вреда лучшей части человечества.
Однако на практические шаги в реализации своего намерения я решился не сразу. И, как показало дальнейшее, не опрометчиво. Окончательному моему решению войти в контакт с политическими деятелями для научной защиты qππз предшествовали с моей стороны не только глубокое размышление, но и совещание с оказавшимся в России восточником, монгольским ученым (Вам, возможно, также известным), лично бывшим в Саджа и принципиально одобрившим мою попытку.