Она отступила и высвободила руку.
– Конечно, слышу. Вы обратились ко мне за помощью – вот я и помогаю. Я никого ни о чем не собираюсь расспрашивать. Мне бы, во-первых, не ответили, а во-вторых, сочли бы дерзкой и чересчур любознательной особой. Я ведь здесь на положении прислуги.
– Кстати, насчет слуг. – Уильям по-прежнему стоял прямо перед ней. – Будьте крайне осторожны, общаясь с мужчинами, особенно с лакеями. Весьма возможно, что один из них питал насчет Октавии беспочвенные надежды, которые она сама нечаянно в нем пробудила… – Он пожал плечами. – А может быть, и умышленно. Затем, утомленная его домогательствами…
– Боже правый! Да вы совсем как мистер Келлард! – воскликнула Эстер. – Тот тоже готов представить Октавию чуть ли не публичной девкой.
– Это всего-навсего версия, – процедил Монк. – И не повышайте голос. Вполне возможно, что кто-нибудь сейчас пытается нас подслушать. Ваша спальня запирается на ключ?
– Нет.
– Тогда засуньте ножку стула за дверную ручку и закрывайтесь на ночь хотя бы так.
– Я не думаю… – Но тут Эстер вспомнила, что Октавия Хэслетт была убита именно в собственной спальне посреди ночи, и почувствовала легкий озноб.
– Этот человек находится в доме! – повторил инспектор, глядя ей в глаза.
– Да, – кивнула она. – Да, я знаю. Мы все об этом знаем – вот что ужасно.
После беседы с Монком Эстер прочувствовала всю серьезность происходящего. Она вспомнила, что особняк на Куин-Энн-стрит – далеко не обычный дом, что разногласия, размолвки и житейские ссоры, без которых не обходится ни одна семья, совсем недавно достигли здесь такого накала, что привели к зверскому и предательскому убийству. Кто-то, с кем она ежедневно завтракала и обедала за одним столом или кого постоянно встречала на лестнице, среди ночи нанес Октавии удар ножом и оставил истекать кровью.
Чувствуя легкое головокружение, Эстер вернулась к дверям спальни леди Беатрис и постучала. Ее подопечная стояла у окна, глядя на опустевший сад, где помощник садовника сгребал опавшую листву и выдергивал остатки сорняков на клумбе с поздними маргаритками. Артур с растрепанными ветром волосами помогал ему со всей серьезностью десятилетнего мальчугана. Когда Эстер вошла, леди Беатрис повернула к ней бледное лицо. Большие глаза ее были тревожны.
– Вы выглядите подавленной, – сказала она, взглянув на Эстер, и прошла к туалетному столику, но не села, словно чего-то опасаясь. – Зачем полиции понадобилось вас тревожить? Вас же еще не было здесь, когда… когда убили Тави.
– Да, леди Мюидор. – Эстер поискала ответ, который бы звучал достаточно правдоподобно и, возможно, побудил бы леди Беатрис поделиться преследовавшими ее страхами. – Я не уверена, но мне кажется, что полицейский полагал, будто я могла заметить что-либо подозрительное. Должно быть, он рассчитывал, что коль скоро я не опасаюсь обвинения, то и лгать мне незачем.