– Обещаю, – сказала Эстер, опять чувствуя глубокую подавленность. Она представила себе Персиваля. – Обещаю.
И, попрощавшись с Рэтбоуном, вышла с твердым намерением при первой же возможности повидаться с Монком.
Легкой походкой Эстер вошла в дом на Куин-Энн-стрит, но в душе ее таилась свинцовая тяжесть. С неприятным чувством возвращалась сиделка леди Мюидор к своим обязанностям.
С удивлением она узнала, что ее подопечная снова заперлась в своей комнате и отказалась спуститься к обеду. В прачечной, куда Эстер зашла за чистым передником, она встретила Мэри, гладившую белье.
– Она нездорова? – спросила Эстер с некоторой тревогой.
Во-первых, она несколько пренебрегла своими обязанностями, а во-вторых, была уверена, что расстройство леди Мюидор вызвано отнюдь не желанием мелко отомстить семейству и привлечь к себе внимание. Обладая живым и сильным характером, леди Беатрис никогда не уподоблялась Ромоле, вечно придумывавшей себе различные болезни. Ей были свойственны воображение, ум и юмор. Женщина с таким нравом должна быть душой семейства.
– Она неважно выглядит, – скорчив гримаску, ответила Мэри. – Хотя и раньше выглядела не лучше. Думаю, леди Мюидор на кого-то в обиде, а впрочем – я ничего не говорила.
Эстер улыбнулась. Это было очень похоже на Мэри: сказать что-то, а потом добавить, что она ничего не говорила.
– В обиде на кого? – удивленно спросила Эстер.
– Вообще на всех, и особенно на сэра Бэзила.
– А почему – не знаете?
Мэри пожала плечами, проделав это весьма изящно.
– Думаю, все из-за того, что они много чего наговорили на суде про мисс Октавию. – Мэри свирепо сдвинула брови. – Разве это не ужасно? Сказать, будто она была настолько пьяна, что приняла ухаживания лакея… – Мэри замолчала и задумчиво посмотрела на Эстер. – Вас это удивило, так ведь?
– А разве это неправда?
– Да ничего подобного! – возмутилась Мэри. – Пусть мисс Октавия бывала под хмельком, но она была леди! Она никогда не позволила бы Персивалю прикоснуться к себе, даже если бы оказалась с ним вдвоем на необитаемом острове. Да и никому бы не позволила – с тех пор как погиб капитан Хэслетт. Потому-то мистер Майлз и бесился. Вот если бы она его попыталась зарезать – в это я поверила бы!
– А он действительно хотел ее? – спросила Эстер, впервые без обиняков употребив точное слово.
Мэри слегка округлила глаза, но ответила так же прямо:
– Да. Вы бы посмотрели на его лицо! Имейте в виду, она была красива, причем совсем не так, как мисс Араминта. Вы никогда не видели ее, а она была такой живой… – Мэри запнулась, не в силах справиться с волнением, горем и гневом. – Как недобро они все о ней говорили! Ну почему люди так делают? – Мэри вздернула подбородок, глаза ее блеснули. – А миссис Сандеман! Сколько гадостей она наболтала про Дину, про миссис Уиллис, про всех нас… Зачем ей это было нужно?