— Андрей, — Вика окликнула парня, когда тот уже открывал противоположную дверь. — Скажи, а что вообще за перец этот Макс?
— Нормальный такой перец, — усмехнулся Сом. — Его отец, оказывается, служил в Полярных Зорях. Тебе лучше самой у него спросить.
Махнув рукой, парень скрылся за дверью. Занимаясь стиркой, Вика размышляла, каким нужно быть человеком, чтобы пустить к себе в дом ораву вооруженных людей. Она бы на его месте в лучшем случае послала всех куда подальше, а может, и пулей бы угостила на десерт. Но никак не стала бы поить и кормить. Еще и со сборами помогать. Слишком уж этот Макс добренький, с такими надо быть настороже.
Следующие дни слились для отряда в одну суетливо вьющуюся ленту событий. Даже у Вики мозг начинал трещать от объема новой информации. И хотя сразу было понятно, что за пару дней вряд ли получится разузнать о Питере все, северяне даже примерно не представляли себе обширность трагедии. Такой спокойный и молчаливый на поверхности, под землей город буквально бурлил, как закипевший котел. Казалось, не было Последней войны, не было ядер-ных взрывов, перекопавших землю, не гибли тысячами люди. Просто в один прекрасный день все питерские жители разом решили перебраться в туннели метро. Ну, захотелось им так.
Подземные станции стали новым домом невероятному количеству совершенно разных людей. Здесь можно было встретить и сообщества технарей — причем не абы каких, а самых что ни есть профессиональных, в мастеровых комбезах, насквозь пропахших железом и машинным маслом; и веганов, питающихся травой и, по слухам, разговаривающих с растениями. Да какое там, всего в па-ре-тройке переходов от бункера Макса располагалось целое подземное кладбище, обслуживаемое угрюмыми людьми в тяжелых балахонах и белых, смахивающих на венецианские, масках. Станции, на которых жили только летчики или военные врачи. Станции наркоманов, коммунистов, слепых, мутантов и даже ангелов! И особенно полюбившееся Ермолову сообщество, занимавшее целую ветку метро, — Приморский альянс. Все эти люди, существа и растения продолжали жить, любить, ненавидеть, размножаться и воевать. Особенно воевать. И хоть агрессия прописана в человеческом организме на уровне аминокислот, Вика иногда позволяла себе надеяться, что Последняя война смогла сплотить выживших. Девушка ошибалась. Жаль.
На фоне питерской обстановки поступок Макса с каждым днем казался Вике все более удивительным. Его любопытство и участие были неподдельными, настоящими. И он не просто помогал незнакомым, в общем-то, людям. В какой-то момент, подчиняясь своим таинственным умозаключениям, он решил ехать в Москву с ними. Вот так просто утром за завтраком выдал: