— А для сверхсущества наши нормы морали — бессмысленные оковы. Которые стоят лишь того, чтобы их отбросить, — закончил за Николая Ермолов.
Кивнув, питерец сжал кулаки.
— Простите, товарищ капитан, но дальше без меня.
Развернувшись, парень быстро прикинул в голове обратный путь, — есть ли дорога короче.
— Постой, Макс, — командир положил руку ему на плечо. — Вика справится. Мы просто подождем ее здесь.
— Нет! Только не одна, — питерец скрипнул зубами. — Это… Этот монстр убьет ее! Только потому, что Вика — все еще человек!
Макс развернулся к прапорщику и протянул ему для пожатия РУКУ
— Не стоит, — качнул головой Чугун.
— Вы ненавидите ее. Имеете на это полное право, но…
— Да кто ее ненавидит, Макс, — даже сквозь стекло противогаза было заметно, как улыбаются глаза Антона. — Она же — глупая девчонка. Дурочка, вдруг решившая, что знает все. Или ты думаешь, мы с Лёшкой настолько идиоты, что не заметили ее актерской игры? Да ни в жизнь!
— Вика защищала нас, — раздался голос Ермолова. — По-своему. Совершенно не так, как это нормальные люди делают, — он хмыкнул. — Умереть — не встать. Девчонка защищала боевых офицеров. Мужиков. Позорище-
Капитан махнул в сторону далекой развязки.
— Ты пойми, там совершенно другая война. Нам нечего там делать. Только помешаем. Не думай, что мне так легко далось решение бросить своего… — Ермолов запнулся, но продолжил: — Товарища. Одного.
— Мне все равно! Я дал обещание.
Поправив за спиной рюкзак, Макс трусцой побежал обратно.
— Так, ладно, — Чугун отобрал у Николая автомат и торжественно вручил в обмен свое оружие. — Держи-ка. Да, и магазины тоже заберу.
— Тоха, что ты… — начал было командир, но замолчал.
— Лёшка, — прапор порывисто обнял Ермолова. — Выполни задание, а черную работу оставь мне. Как я этих обалдуев малолетних одних брошу?
* * *
Удары сыпались на Вику со всех сторон, с совершенно неожиданных углов. Даже разогнав тело, девушке все хуже удавалось сдерживать натиск брата. Уставшие, натянутые до предела мышцы стонали, вопили о пощаде. Руки постепенно теряли подвижность, и клинки Вадима раз за разом отыскивали брешь в ее защите. Все тело охотницы покрывали раны. Регенерации хватало лишь на то, чтобы не позволить Вике истечь кровью, — организм просто не справлялся. Она раскручивала мачете, полагаясь даже не на силу — на банальное упрямство.
В очередной раз не успев отразить бликующее лезвие, девушка отчетливо поняла: даже если бой, мановением волшебной палочки, остановится сейчас, она вряд ли сможет пережить следующую ночь. А умирать не хотелось. Эта мысль билась в черепной коробке, отдаваясь тянущей болью внизу живота. Вике хотелось жить, как никогда до этого. Ходить по фонящей земле, дышать отравленным воздухом, каждую секунду ожидать нападения. Но жить!