Ты повел ее по местам, которые хорошо знал, — сначала одежда, потом обувь и галантерея. Наконец вы вошли в магазин спортивных товаров, она искала пару кроссовок, а тебя заинтересовали футболки. Она не нашла ничего достойного внимания, ты же, напротив, увидел футболку, которая, кажется, подходила тебе. Выйдя из примерочной, ты спросил ее мнение. Сельваджа посмотрела на тебя с некоторым сомнением, потом подошла и расправила пару складок. Прикосновение ее рук вызвало у тебя такое возбуждение, какого ты еще никогда не испытывал, ты чувствовал ее так, будто она была частью тебя самого. Сельваджа не обратила на это внимания и, закончив поправлять футболку, органичилась замечанием, что она тебе идет. Что ж, ты ей верил.
В семь вечера вы возвращались к ней домой. Добрый Джованни, нагруженный как носильщик пакетами и коробками, и Сельваджа, которая шла рядом налегке и рассказывала тебе об умерших бардах и старой музыке гранж. Хорошо уже то, что она не повесила на тебя и свою сумочку.
Кажется, она начинала постепенно раскрываться перед тобой, хотя вы все еще были мало знакомы. Можно сказать, что разлученные почти сразу после рождения, вы вновь узнавали друг друга.
Недалеко от дома вы купили мороженое и сели за один из столиков у входа в кафе. Ты больше следил за Сельваджей, чем за своим ореховым пломбиром со сливками, а зря, потому что в конце концов ты заляпал брюки. Впрочем, это здорово развеселило Сельваджу, она потешалась, глядя, как ты размазывал пятно еще больше, намочив платок газированной водой. Но ты не рассердился. Вы посмотрели друг другу в глаза.
— Знаешь, я все не могу поверить, что ты мой брат, Джонни, — призналась она, улыбаясь, и сразу же отвела взгляд.
Арена ди Верона была совсем рядом. Сельваджа, отвернувшись, долго смотрела в сторону античного амфитеатра, будто хотела справиться с охватившим ее смущением. Так, во всяком случае, тебе показалось.
Она продолжала звать тебя «Джонни», и это было забавно.
Ты хотел сказать ей, что, к сожалению, вы были братом и сестрой и что это тебе тоже не нравилось, но ты промолчал.
Наконец она снова обернулась и проникновенно посмотрела тебе в глаза, а ты смог только вяло улыбнуться ей, садовая твоя голова.