Как-то вечером я присутствовал на очередном и обязательном событии «сезона»: в университете «Атлантида» шла лекция о значении струнной музыки. Неожиданно ко мне обратился Перес. Предложение его было ошеломляющим, но аргументы убедительными: он предложил мне принять местное гражданство…
— Мы вас так все любим. Вы как бы стали нашим соотечественником, — говорил мне Перес в антракте после того, как мы прослушали великолепный анализ квартетов Бетховена, сделанный молодым неизвестным немецким искусствоведом. — Почему бы вам не принять наше гражданство?
— Благодарю вас. Но ведь это слишком сложная процедура, займет много времени.
— В вашем случае — нет. Я уверен, все будет оформлено месяца за три. Для иностранцев, которые в той или иной мере содействовали прогрессу страны, существуют исключения. Так что если вы пожертвуете десять тысяч долларов в фонд университета «Атлантида» и мы предадим гласности это обстоятельство, никаких сложностей вы не встретите.
— Я подумаю, — ответил я.
Я понимал, что вопрос о моем гражданстве решился бы довольно просто: ведь фактически я уже принадлежал к высшему кругу, к той власти, которую представляли мои друзья. Достаточно было лишь бросить взгляд на тех, кто пришел послушать лекцию, чтобы понять это. Председательствовал на ней сам ректор университета, бывший посол, а еще ранее — министр иностранных дел. Особый тон собранию придавало то обстоятельство, что здесь присутствовали дочери президента республики. В той или иной форме в зале были представлены все крупнейшие национальные монополии и экономические силы страны. Символом этих сил служили умопомрачительные драгоценности и меха, украшавшие дам. Я пересчитал: две страховые компании, два цементных завода, недавно заключившие «пакт о ненападении», два пивных завода (они только что поделили всю страну на сферы влияния). Далее по рядам кресел следовали: текстильная промышленность, которая по мере своего укрепления охватывала всю страну; начинающая кинопромышленность и могущественнейший трест сахаропромышленников, который разрешал осуществлять продажу товара лишь через своих посредников. Здесь же была представлена семейством К. и табачная промышленность.
А за стенами зала находились все остальные: десятки миллионов, задушенных неимоверно высокими ценами.
Где-то в уголках моего сознания все же оставалось уважение к тем, кто в течение многих лет прокладывал себе дорогу в жизнь, не считаясь с властью Ла Кабреры или тем более вопреки ей. Однако подавляющее большинство пытавшихся восстать против ее влияния кончали тем, что склонялись перед ее величием. Так произошло, например, с моим другом Айярсой. Став защитником интересов всей этой публики, он немедленно превратился в ее любимца, хотя одновременно настроил против себя правительство, пытавшееся было накинуть узду на обитателей Ла Кабреры.