Призраки подземелья (Маркявичюс) - страница 81
«При этих самых словах отец Хауст отдал свою грешную душу в руки бога…» Так. И вот что он пишет еще:
«О милосердный боже, о всемогущий господь! Смилуйся над своим презренным слугою Фабием, не допусти его гибели, не карай так сурово! Для возвеличения твоей славы я возведу в кафедральном костеле алтарь и поставлю серебряный крест с золотым распятием в костеле Святого Иоанна, лишь спаси меня от страшной смерти. Внемли, боже, чую, как холодеет мое тело и кровь стынет в жилах. Видно, страшный мор коснулся меня. Великий боже, это все за мои тяжкие прегрешения. Я, несчастный, являясь по ночам под видом духа, повелел ему замуровать сокровища и покинуть город, а потом подсыпал ему в пищу «манну небесную». О, проклятье, и мне придется отправиться на тот свет. Уже посинели мои руки, не могу сдержать дрожи… Кому достанутся замурованные сокровища? Сердце разрывается от жалости и страха. Молю бога и того, кто найдет это завещание, чтобы сокровища были переданы святой церкви. Да помянет она нас в своих молитвах, чтобы очистились наши души и были прощены нам грехи наши…
О создатель, яви чудо, умираю…»
Учитель отложил рукопись.
Ребята сидели притихшие, смотрели на учителя, и никто не решался проронить хотя бы слово. Первой заговорила девочка.
— Значит, его отравил этот послушник Фабий? — почему-то шепотом произнесла Ниёле. — Ой, как страшно!
— Но и сам загнулся, — добавил Костас. — Чума его унесла.
— И хорошо, обоим поделом, — рассудил Ромас. — Мошенники!
— А сокровища, про сокровища вы забыли! — воскликнул Йонас. — Ведь они в кафедре замурованы! В восточной стене!
— Как в восточной? В южной! — поправил Костас.
— Не в южной, а в восточной! — возразил Йонас.
Спор уже готов был вспыхнуть, но учитель утихомирил возбужденных ребят:
— Все выяснится, не спорьте. А теперь послушайте: мы только что закончили читать старинное завещание, открыли одну из страниц истории. Этот документ — живой свидетель прошлого. Он очень ярко рисует жизнь шестнадцатого и семнадцатого веков, обычаи и нравы того времени.
Пуртокас задумался. Казалось, перед глазами учителя предстал родной город, каким он был почти четыреста лет назад.
— Да, — продолжал учитель, — все это так и было: богатые, безнаказанно распоряжавшиеся судьбами людей, и обнищавшая, бесправная толпа; неразбериха, голод, чума, пожары.
Затем — и это, пожалуй, еще важнее — завещание разоблачает духовенство, орден иезуитов. Как хладнокровно отец Хауст отравил суфрагана Альбина, затем похитил его сокровища. Из документа видно, что суфраган был сильным и просвещенным человеком, поддерживал связь с другими просветителями того времени. А книжные костры? Надо думать, что иезуиты подобным образом уничтожили тысячи, если не десятки тысяч бесценных книг.