— Я знаю, — ответил Витечка.
— Кто тебе сказал? — Она вскинула брови. Потом свела их вместе, пытаясь отгадать, кто мог рассказать о том, что было у нее с тем…
— Чутье, — бросил он, расстегивая мелкие пуговицы на красной блузке. — Но тебя много. — Он тихо засмеялся, узкая рука нырнула под розовый лифчик, потом его тонкие пальцы медленно двинулись, повторяя округлость правой груди.
Анна замерла, ее тело вытянулось, как будто спина жаждала испытать жесткость старого, но недавно перетянутого дивана.
Пальцы Витечки вынули грудь из розового кружевного гнезда. Он наклонился и припал к соску, а она гладила его по мягким волосам, как ребенка.
Он застонал и навалился на нее.
— Не важно, — слышала она его шепот, он говорил не ей, а себе. — Не важно… — Потом приподнял голову и повторил: — Тебя много… Мне хватит…
Ночи, казалось, не было, а сразу наступило утро.
Они увидели друг друга на диване, оглядели и засмеялись. Мало что осталось прикрытым — только то, что не понадобилось этой ночью. На ногах у Витечки были носки, черные, с белым квадратиком на щиколотке. Синий галстук, с мелкими желтыми машинками по полю, мотался на животе. А на Анне остались черные кожаные мокасины.
— Мама, я вышла замуж, — сказала она в трубку, когда Витечка ушел домой.
— Поздравляю, — настороженно ответила она. — Откуда ты звонишь?
— Из дома.
— Понимаю, что не из-под дерева. Это априори. — Если мать вставляет латинскую фразу в разговор, значит, волнуется.
— «Априори» означает «заранее». Ты хочешь сказать, что задолго до сегодняшнего дня знала, как все сложится? — не без ехидства в голосе спросила Анна.
Мать рассмеялась:
— Ладно, давай рассказывай. Из какого дома ты звонишь?
— Из нашего.
— Он согласился к тебе переехать? Но ведь вы хотели…
— Мама, ты спроси, как зовут моего мужа. — Анна засмеялась.
— Ну так как зовут твоего мужа? — В голосе матери она услышала волнение.
— Моего мужа зовут Витечка.
— Что? Неужели? Как его фамилия?
В ее голосе звучала такая неподдельная радость, что Анна расхохоталась.
— Воронин. Сбылась твоя мечта?
— Не то слово. — Мать выдохнула. — Как я рада, ей-богу. Я так его люблю.
— Похоже, ты могла бы стать моей соперницей, если бы…
— Да-да, — горячо поддержала мать.
— Чем он тебе так нравится?
— Ты мне нравишься, Анна.
— Чем же?
— Тем, что наконец увидела то, что следовало увидеть. Никто так не будет любить тебя, как он.
— Мам, я готова обсудить все самые яркие детали Витечкиной личности…
— Оставь открытия при себе, — фыркнула мать, Анна покраснела. — Я скажу о той, которая меня волнует больше всего.
— Ага, его миниатюрность.