— Она меня убьет.
— Может. Но если все сделать тихо, выживешь. — Она засмеялась. — Витечка, у тебя нет вариантов. Ты это понимаешь сам.
Он испытал облегчение, будто кто-то разрешил ему взять себе кошелек с деньгами, который он нашел на дороге, но не рискнул поднять из опасения, что кто-то его подкинул намеренно, чтобы спровоцировать.
— Сейчас хорошо продается… умное слово, — говорила Светлана Петровна, а глаза ее блестели в свете лампы, висевшей на потолке в прозрачном плафоне. — Муж называет меня виртуальной авантюристкой. — Она засмеялась. — Это мне нравится. Я могу придумать все. Но труды и эмоции — извините. Они ваши.
Он стоял, закинув голову, смотрел на лицо, в котором нет и капли сходства с Анниным. Оно сейчас такое молодое и… шкодливое, как говорила о своей новоявленной родственнице Витечкина мать, женщина совершенно другого склада. Витечке казалось, что мать никогда не была молодой, а всегда зрелой, все на свете и обо всем знающей женщиной, которая ничему не удивлялась, но осуждала охотно.
Витечка смотрел на свою тещу и улыбался, хотя ему совсем недавно было не до веселья. Но от ее глаз, от лица, от губ шло столько энергии, что он чувствовал, как его спину колет, словно еловыми иголками, на которых они занимались любовью с Анной в медовый месяц в Разбойном Бору. Эта женщина вышла замуж в восемнадцать лет за своего ровесника и родила Анну в девятнадцать.
Наконец она слезла с лестницы. Витечка понес в комнату тетради. До самого вечера они ворошили записи профессора Удальцовой. Когда старинные часы пробили девять, Светлана Петровна объявила:
— Вот. Это то, что уйдет со свистом.
Часы замерли, маятник повис, они молча посмотрели друг на друга. Тишина в доме была оглушающая. Но странно, никто из них никогда не замечал, как громко тикают часы. В соседней квартире прозвучали позывные программы «Время».
— Итак, — торжественно сказала Светлана Петровна, — это нам знак. Начинается новый этап. Я думаю, мы правильно решили. Я ее забираю. — Она кивнула на толстую амбарную книгу.
— Это будут наличные? — спросил он.
— Конечно. — Она кивнула. — Когда ты должен внести деньги?
— Никита ждет в Екатеринбурге. Уже.
— Хорошо, — сказала теща. — Мне пора.
Витечка достал ее пальто из шкафа и помог надеть. Светлана Петровна застегивала на все пуговицы черное узкое длинное пальто, в котором походила на иностранку, какими они представлялись обитателям Суходольска.
— Если бы я раньше переезжала в Москву, я имею в виду, в прежней жизни, я бы сказала, что отправляюсь в эмиграцию. Москва, Витечка, другая страна. — Она надвинула на лоб темно-зеленую шляпку с небольшими полями. — Там другие законы. Знай, что мы с тобой не делаем ничего особенного, продавая тетрадь.