— Вчера тутъ было сказано, что моя комната была рядомъ съ комнатой покойнаго капитана. — Она величественно взглянула на судью и бросила презрительный взглядъ на присяжныхъ. — Ну, такъ что же? Развѣ это моя вина?
— Послушайте, милая…
— Что я вамъ за милая! — оборвала она судью, который въ первый разъ не нашелся, что отвѣтить.
— Если это все, что вы можете намъ сказать…
— Нѣтъ, это вовсе не все. Да развѣ я не знаю, что въ Лондонѣ сегодня всѣ начнутъ судачить, говорить, что м-ссъ Оппотэри жила рядомъ съ капитаномъ, что это происходило въ та комъ-то пансіонѣ — я вотъ сплетня готова. Моя репутація погибла. Въ особенности, когда оказывается, что другой комнаты рядомъ съ капитаномъ не было. Такъ вотъ я пришла объяснить.
— Что?
— Проще всего я ужъ лучше сразу скажу, что обломокъ гребенки, что вотъ нашелъ этотъ франтъ за дверью у капитана, — принадлежитъ мнѣ.
— Да? — сказалъ судья, побуждая ее продолжать показаніе. — Какъ же онъ попалъ туда?
— А вотъ какъ, — сказала м-ссъ Оппотэри. — Я была невѣстой капитана…
Она разразилась рыданіями — какъ разъ во-время, чтобы остановить взрывъ смѣха въ публикѣ.
— Ваше обрученіе было тайное? — продолжалъ судья ласково разспрашивать ее.
— Да, — отвѣтила м-ссъ Оппотэри, сдерживая свое волненіе. — Генри не хотѣлъ огласки.
Судья и репортеры тотчасъ же отмѣтили, что убитаго звали Генри.
— А вы давно стали его невѣстой?
— Я переѣхала въ Угловый Домъ 11-го октября.
— Черезъ день послѣ того, какъ тамъ поселился капитанъ? — вставилъ судья.
— Кажется. Я капитану сразу понравилась. Онъ ничего не говорилъ, — онъ вообще былъ неразговорчивъ, — но я сразу это замѣтила. Поэтому я при первомъ удобномъ случаѣ сказала ему, что я похоронила уже трехъ мужей. Это его не охладило. Я по его глазамъ видѣла, что онъ влюбленъ. Онъ какъ-то узналъ, что я по утрамъ хожу гулять въ садъ по близости, и сталъ приходить туда вслѣдъ за мной. Потомъ онъ заболѣлъ. Я ухаживала за нимъ немного, но такъ, чтобы никто не зналъ. Въ пансіонахъ нужно вести себя крайне осторожно, чтобы не пошли сплетни. Никто не видалъ меня поэтому въ его комнатѣ. Потомъ онъ сдѣлалъ мнѣ предложеніе. Говорилъ, что ни въ кого не влюблялся съ тѣхъ поръ, какъ жена его умерла — двадцать лѣтъ тому назадъ. Онъ спросилъ, согласна ли я соединять свою судьбу съ нимъ — и я согласилась. Тогда онъ поцѣловалъ меня, и у меня выпалъ гребень изъ головы; я наступила на него, и одинъ зубецъ отломался. Вотъ вамъ объясненіе находки; я предпочитаю сказать сама — все равно такія вещи обнаруживаются рано или поздно — и въ моемъ щекотливомъ положенія лучше ничего не утаивать.