— Это тотъ братъ, который упоминался на судебномъ слѣдствіи?
— Да; у отца былъ только одинъ братъ.
— Такъ онъ, значитъ, въ Лондонѣ?
— Да, боюсь, что онъ здѣсь… Я его никогда въ жизни не видѣла, но получила недѣли три тому назадъ странное письмо отъ него. Изъ-за этого письма я переѣхала сюда. Вотъ оно; судите сами.
Она остановилась, медленно вынула письмо изъ кармана пальто, и вотъ что Филиппъ прочелъ въ немъ;
«Дорогая Мэри, это тебѣ пишетъ твой старый дядя Вальтеръ, про котораго ты, вѣроятно, слыхала. Отецъ твой глупецъ, и хорошо бы, если бы ты его образумила. Не то ему будетъ худо. Онъ сталъ упрямъ подъ старость. Онъ оставилъ свое дѣло и затѣялъ самую прибыльную денежную аферу, о какой я когда-либо слышалъ. Самъ онъ съ нею не справится. Я могъ бы помочь ему болѣе чѣмъ кто-либо, но онъ не хочетъ. Я писалъ ему, что голодаю, а онъ прислалъ двадцать фунтовъ. Не въ двадцати фунтахъ тутъ дѣло, а въ двадцати тысячахъ и больше. Я прошу только половину доходовъ, — и это справедливо, потому что всю работу я беру на себя. Онъ бы по глупости только испортилъ все. Я и не зналъ до сихъ поръ, до чего онъ упрямъ. Но теперь онъ долженъ уступить. Я вѣдь человѣкъ прямодушный, это — мое главное качество. Ты, говорятъ, въ ссорѣ съ отцомъ? Совѣтую тебѣ помириться съ нимъ и объяснить ему, что я предлагаю ему дѣло серьезное — и что не слѣдуетъ выводить меня изъ терпѣнія. Не то будетъ плохо. Онъ, видно, забылъ, каковъ у меня нравъ. Скажи ему, что если онъ не приметъ мое предложеніе, то ужъ я постараюсь, чтобы онъ ни гроша пользы для себя не получилъ. Скажи ему это. — Твой любящій дядя Вальтеръ Поликсфенъ».
«Р.-S. Твой отецъ теперь живетъ — или скоро будетъ жить въ Угловомъ Домѣ въ Стрэнджъ-Стритъ, Кингсуэ».
Филиппъ сложилъ снова письмо и, передавая его обратно Мэри, — сказалъ:
— Вы, конечно, испугались его угрозы?
— Конечно. Я рѣшила повидаться съ отцомъ и написала ему письмо — но, вмѣсто отвѣта, я получила мое письмо обратно не открытымъ, но разорваннымъ и положеннымъ въ конвертъ. Послѣ того я получила телеграмму отъ дяди, приблизительно такого содержанія: «Торопись, отецъ твой въ Угловомъ Домѣ». Тогда я рѣшила поселиться здѣсь вотъ въ этомъ видѣ. Предупредить полицію я не имѣла достаточнаго основанія, но все-таки была очень встревожена. Отецъ понятія не имѣлъ о томъ, кто я.
У меня не было никакого плана дѣйствія. Я слѣдила за отцомъ, который показался мнѣ очень измѣнившимся и постарѣвшимъ, слѣдила за всѣми его движеніями, ждала какого-нибудь счастливаго случая, который бы все измѣнилъ, — и вотъ чѣмъ все кончилось.