Однажды послѣ полудня послышался рѣзкій стукъ въ дверь, и въ отвѣтъ на вовгласъ капитана: войдите! — въ комнату вбѣжалъ взволнованный, небольшого роста человѣкъ.
— Мое имя Чокъ! — проговорилъ онъ, запыхавшись.
— Пріятель м-ра Тредгольда-отца? Я слышалъ о васъ, сэръ, — отозвался капитанъ.
Гость пропустилъ фразу мимо ушей.
— Жена моя желаетъ знать: неужели ей придется ежедневно одѣваться впотьмахъ до конца ея жизни? — продолжалъ онъ гнѣвнымъ, но дрожащимъ голосомъ.
— Одѣваться впотьмахъ? — повторилъ изумленный капитанъ.
— Съ опущенною шторою, — пояснилъ гость, нервно теребя кончики рыжеватыхъ усовъ. — Какъ бы вамъ самимъ понравилось, — продолжалъ онъ, уже смягчаясь, — еслибы на васъ навели въ упоръ подзорную трубу?
— Джозефъ! — рявкнулъ капитанъ, срываясь съ мѣста и подбѣгая къ окну, изъ котораго виднѣлась пресловутая мачта.
— Что прикажете, сэръ? — спросилъ, перевѣшиваясь черезъ перила, Таскеръ, въ рукѣ у котораго оказался вышеупомянутый инструментъ.
— Что вы дѣлаете тамъ съ подзорною трубою? Какъ смѣете вы глазѣть на чужія окна?
— Я не глазѣю на окна, сэръ, — возразилъ м-ръ Таскеръ тономъ оскорбленной невинности, — мнѣ даже въ голову не могло придти ничто подобное.
— Вы наводите трубу прямо на окно спальни, — закричалъ м-ръ Чокъ, выйдя вслѣдъ за капитаномъ въ садъ, — и это уже не въ первый разъ.
— Право же нѣтъ, сэръ, — протестовалъ слуга, обращаясь въ своему барину, — я смотрѣлъ на зябликовъ, они свили себѣ гнѣздо подъ карнизомъ. Притомъ я видѣлъ, что вы всегда спускаете штору, какъ только меня увидите, — обернулся онъ уже къ посѣтителю, — и потому думалъ, что я не мѣшаю…
— Я крайне сожалѣю, — проговорилъ капитанъ и приказалъ Джозефу, все еще продолжавшему оправдываться, немедленно слѣзть, и приготовить чай.
— Я готовъ вѣрить, что онъ не имѣлъ дурного умысла, — проговорилъ смягчившійся м-ръ Чокъ, между тѣмъ какъ смущенный Джозефъ ретировался. — Надѣюсь, сэръ, что я не сказалъ ничего лишняго? Жена такъ настаивала, чтобы я пошелъ въ вамъ.
— Вы были совершенно правы, и я благодарю васъ за то, что вы пришли.
— Мнѣ думается, — сказалъ м-ръ Чокъ, съ большимъ интересомъ разглядывая сооруженіе, — мнѣ думается, что оттуда долженъ быть прекрасный видъ? Нѣчто въ родѣ корабля въ саду. Оно наводитъ на мысль о полюсѣ, буряхъ, сѣверномъ сіяніи…
Пять минутъ спустя Таскеръ, выглянувъ изъ окна каютъ-компаніи, увидѣлъ м-ра Чока поднимающимся съ безконечными предосторожностями на мачту. Шляпа его была нахлобучена на глаза, и онъ крѣпко прижималъ въ себѣ телескопъ.
Когда Таскеръ вошелъ въ садъ доложить о томъ, что чай готовъ, м-ръ Чокъ все еще занималъ свой возвышенный постъ, и для находившихся внизу было ясно, что онъ опасается трудностей спуска, но слишкомъ гордъ для того, чтобы въ этомъ сознаться.