День за днемъ м-ръ Тредгольдъ храбро влѣзалъ на мачту и направлялъ трубу на заброшенный коровникъ, находившійся въ трехъ миляхъ отъ дома. На четвертый день, когда капитана не было дома, миссъ Дрюиттъ, случайно выглянувъ изъ окна кухни, пожала плечами и вернулась въ гостиную.
— М-ръ Тредгольдъ, должно быть, очень озябъ, миссъ, — сказалъ почтительно м-ръ Таскеръ, принесшій ей чай:- онъ похлопываетъ себя по груди и дуетъ на пальцы.
Миссъ Дрюиттъ сказала:- А! — и, придвинувъ столикъ къ креслу, отложила книгу и налила себѣ чашку чаю по вкусу: съ двумя кусками сахару и большимъ количествомъ сливокъ. Въ эту минуту въ дверь постучали, и въ отвѣтъ на возгласъ миссъ Дрюиттъ: «Войдите!» — ея негодующимъ взорамъ предсталъ м-ръ Тредгольдъ.
Уши и носъ его были ярко-краснаго цвѣта и глаза слезились отъ холода. Она вопросительно смотрѣла на него.
— Добрый день! — проговорилъ онъ, кланяясь.
Миссъ Дрюиттъ отвѣтила на привѣтствіе.
— Развѣ капитана Бауэрса нѣтъ дома? — освѣдомился м-ръ Тредгольдъ, оглядываясь вокругъ съ нѣсколько разочарованнымъ видомъ.
— Нѣтъ.
— Я хотѣлъ попросить его дать мнѣ чашку чая, — сказалъ м-ръ Тредгольдъ, вздрагивая отъ озноба:- я полузамерзъ, и боюсь, что схватилъ простуду.
Миссъ Дрюиттъ едва не выронила ложку — такъ она была поражена его нахальствомъ. Безъ сомнѣнія, онъ очень прозябъ, носъ его былъ изсиня-красный. Она оглядѣла уютную комнату, въ которую изъ открытой двери врывалась холодная струя, и повторила, что дяди нѣтъ дома.
— Благодарю васъ, — сказалъ онъ кротко, — прощайте.
Въ немъ было столько смиренія, что ей сдѣлалось неловко. За что онъ благодаритъ ее? Притомъ, изъ двери сильно дуло.
— Я могу вамъ дать чашку чая, если желаете, — сказала она, вздрогнувъ, — только, пожалуйста, скорѣе заприте дверь.
М-ръ Тредгольдъ вошелъ и поспѣшилъ закрыть дверь. Онъ сѣлъ по другую сторону камина и, отогрѣвая свои окоченѣвшіе пальцы у огня, горячо поблагодарилъ ее.
— Вы очень добры, — сказалъ онъ, принимая изъ ея рукъ чашку чая, — я продрогъ до костей.
— Вамъ лучше было бы пройтись скорымъ шагомъ домой для того, чтобы согрѣться.
— Меня напоили бы тамъ тепловатымъ чаемъ, — сказалъ онъ, грустно покачавъ головою:- никто не заботится обо мнѣ.
Онъ заговорилъ о катаньи на конькахъ, и по мѣрѣ того, какъ лицо его принимало нормальную окраску, а черты — свойственное имъ веселое выраженіе, состраданіе миссъ Дрюиттъ начало испаряться, и она освѣдомилась, лучше ли онъ чувствуетъ себя теперь.
— Немного лучше, — отвѣтилъ онъ, но лицо его вдругъ выразило безпокойство, и онъ слегка похлопалъ себя со стороны лѣваго легкаго, въ которомъ онъ ощущалъ какое-то колотье.