– У него все хорошо, выглядит вполне здоровым, – как всегда оживленным и деловитым тоном заявила Юстейс. – Пришлось дать ему таблетку снотворного, чтобы помочь справиться с болевыми ощущениями.
– Неужели у него такие серьезные повреждения?
– Они, несомненно, чувствительны, – с легкой улыбкой сказала тетушка. – Но не забывай, что даже простая головная боль укладывает твоего брата в постель на несколько дней.
Явно желая оставить их наедине, Кентербери откланялся и, повесив сюртук на руку, вышел из комнаты.
Юстейс проводила его взглядом и тут же отвела глаза, заметив, что Джулиана наблюдает за ней.
– Он напоминает мне моего Альберта. У них одинаковое чувство стиля.
Джулиане приходилось видеть только небольшой портрет этого мужчины, который Юстейс носила в медальоне на шее. Он всегда производил на нее впечатление строгого человека. Однако теперь, когда Джулиана подумала об этом, она вдруг вспомнила, что на портрете он изображен в ярко-желтом шейном платке.
– А ты представляла его мрачным человеком в черном? – улыбнулась Юстейс в ответ на удивленное лицо Джулианы.
Джулиана пыталась подобрать правильные слова.
– Понимаю, почему ты так думала, – засмеялась Юстейс, почти удивленно взглянув на свое черное платье. – Но это была моя реакция на его смерть, а не отражение его сути. Лукреция всегда называла его щеголем.
Если бы Джулиана не была так хорошо воспитана, у нее бы отвалилась челюсть, поскольку тетушка никогда не говорила об Альберте в таком ключе, только с тихим благоговением.
И Джулиана внезапно почувствовала укол вины, что ни разу не потрудилась расспросить о ее жизни.
– А как ты узнала, что любишь его? – неожиданно вырвалось у Джулианы.
Но Юстейс, вероятно, слишком погрузилась в собственные воспоминания об Альберте, а может, и о камердинере, чтобы заметить поспешность, с которой был задан этот вопрос.
– Со мной это произошло совершенно неожиданно. Он был слишком стар для меня. И даже до того, как пожениться, у нас возникли подозрения насчет его слабого здоровья. Но я знала, что каждое мгновение, проведенное с ним, стоит той боли, которая заставит меня страдать потом.
К такому же заключению пришла теперь и Джулиана.
– Так и получилось?
– Да, – грустно улыбнулась Юстейс. – Я думаю, одна из причин, почему мне было так трудно двигаться дальше, заключалась в том, что я жила своими воспоминаниями и боялась их растерять.
Юстейс говорила о своих проблемах в прошедшем времени, и это был хороший знак.
– Мне следовало проводить больше времени с тобой, – вздохнула Юстейс, – а не оставлять тебя с Лукрецией и Константиной и бог знает с каким количеством гувернанток и учителей. Но я боялась, что ты вытеснишь из моих мыслей Альберта, и не могла этим рисковать.