– И как ты объяснишь, почему одета как горничная, если тебя схватят?
– Я не думаю…
– Вот в этом все дело. Ты не думаешь. – Йен прислонился к столбику кровати. – Не думаешь как преступник, по крайней мере. Ты думаешь как тот, кто хочет изобразить из себя преступника. А это две совершенно разные вещи.
А ведь он дело говорит, промелькнуло у нее в голове. Джулиана видела множество людей, которые валяли дурака, копируя принцессу, а она была совсем другой. По крайней мере надеялась на это.
– Я хочу, чтобы ты надела именно то платье, в котором будешь в тот самый вечер, когда планируешь забрать письма.
– Но я понятия не имею, как оденусь.
– Выбери какое-нибудь одно платье.
– Это не так просто.
– Совсем просто. Ты – принцесса. Просто прикажи прислуге принести тебе конкретное платье и все.
Он считает ее наивной простушкой.
– Это будет домашний прием. И возникнет много разных нюансов, которые имеют значение. Место, где будет проходить ужин, цвет платья хозяйки дома, цвет камзолов моей свиты, предполагаются ли потом танцы.
Йен недоуменно пожал плечами, и это грациозное движение привлекло внимание Джулианы к его широким, крепким плечам.
– Тогда выбери самое неподходящее платье, которое ты можешь надеть.
– Хорошо, – перебрав в голове все свои платья, согласилась Джулиана. Она дошла до своей гардеробной, но вдруг остановилась. – Я не смогу сама надеть платье. И горничную вряд ли можно позвать на помощь.
– Я помогу.
Почему этот тип…
– Развратник! – прошипела Джулиана. Не по этой ли причине он попросил ее переодеться? – Ты уже видел меня почти голой! Разве этого было недостаточно?
– Не совсем. – Его намеренно растянутые слова было сродни прикосновению шелка к коже Джулианы.
– Это все, что ты получишь, – бросила она в его сторону шлепанец.
– Значит, – подошел к ней поближе Йен, – ты собираешься объявить своей горничной, что решила каждую ночь спать одетой? Притворная стыдливость – первейшая вещь, с которой необходимо расстаться, когда начинаешь преступную жизнь.
– Ты прав, – кивнула Джулиана, хотя ей так хотелось стереть с его красивого лица это самодовольство.
– Неужели? – нерешительно переспросил Йен.
– Да, но я тебя предупреждаю, что под этим у меня ничего нет. – Джулиана медленно развязала бант, который удерживал закрытым ворот рубашки. Теперь она распахнулась, покоясь на мягкой округлости груди. Джулиана сделала глубокий вздох, и рубашка распахнулась еще больше.
– Неужели ты всегда так долго раздеваешься? Неудивительно, что тебе требуется горничная.
Ой, вот черт!
Джулиана шагнула в гардеробную комнату и скрылась из виду, перед тем как снять с себя остатки одежды.