В то время Йен просто не думал о смерти еще одного короля и еще одной королевы. Но сейчас… Нет. Он не собирался расчувствоваться до слез и сожалеть о содеянном тогда. Он выполнил то, что ему приказали.
Но он причинил боль Джулиане.
Понимание этого появилось только что и стало открытием для Йена и жгло, как будто кто-то воткнул в живот раскаленную кочергу.
– Единственная причина, по которой они не убили меня и моего брата, заключалась в том, что они уже подожгли дворец и испугались за свои шкуры.
Джулиана замолчала, чтобы сделать глубокий вдох. У нее горели щеки, сверкали глаза. Его следовало повесить только за то, что он осмелился находиться в ее присутствии.
– Ты, может, и был шпионом, а я последние двенадцать лет управляла целой страной с расстояния в полконтинента, тогда как все вокруг старались эту страну у меня отобрать. Поэтому не смей говорить мне о трудностях.
Йену захотелось прижать ее к себе. Отругать ее за эти тиски, в которые ей как-то удалось его зажать, крепко привязав к себе.
Однако вместо всего этого Йен медленно захлопал в ладоши.
– Вероятно, Соммет угрожал твоим друзьям. Моей семье и моему королевству он угрожал точно. И я остановлю его.
Теперь Йену, пожалуй, пора уходить. Он разузнает, что за бумаги ей нужно получить от Соммета, и заберет их сам. Для этого Джулиане не обязательно приезжать в дом Соммета. За свою жизнь Йен проникал сквозь стены гораздо более крепких цитаделей.
И все же Йен сомневался, что убедит Джулиану отказаться от поездки, несмотря на все его уверения в поддержке. А если он не может уберечь ее от опасности, значит, он, черт побери, просто будет рядом.
– У тебя появился новый лакей, – умело поклонился Йен, совсем как тот слуга, которым он собирался стать.
Сегодня Йен не мог рисковать, ночуя в одном из своих обычных пристанищ. Все они находились в таких местах, которые буквально кишели всякого рода паршивцами, развратниками и бродягами.
И сегодня вечером, если бы кто-то из них попытался его убить, Йен боялся, что отомстит самым чудовищным способом.
А он слишком устал для подобных действий.
Ноги сами принесли его в Олбани, правда, перед дверью своей комнаты Йен немного замешкался. Черт бы побрал этого назойливого дворецкого. Лишает человека его собственной кровати.
Чувствуя отвращение к самому себе, Йен открыл дверь и едва успел вовремя пригнуться, чтобы не получить каминной кочергой по голове.
Он откатился назад и вскочил на ноги, готовый защищаться. Но второй попытки ударить его не последовало.
– А, это вы, сэр.
– Сколько работников отеля ты успел укокошить, старина?