Но, похоже, думать об этом уже слишком поздно.
– Вы можете лечь на мою кровать, сэр, – предложил Кентербери.
Да уж. Как будто он собирался отправить пожилого дворецкого спать на кушетке. Йен сам упал на кушетку, Кентербери даже не успел начать ворчать в знак протеста.
– О гувернантке я позабочусь завтра. Если, конечно, она останется. – Йен закрыл глаза в надежде отгородиться от всех событий сегодняшнего дня. Впрочем, нет, не от всех событий.
Некоторые моменты с Джулианой вполне заслуживали того, чтобы он вновь пережил их во сне. Под кончиками пальцев ее кожа была подобна шелку, и когда она придвинулась к нему, сидя на кровати… Но это уже воспоминания из разряда тех, что он проанализирует наедине.
– Мне кажется, я уже говорил, что самодовольная ухмылка совершенно не к лицу дворецкому, – добавил Йен.
– Ваша мать гордилась бы, сэр.
– Моя мать умерла, – повернулся спиной к назойливому старикашке Йен.
Лукреция проплыла в кабинет Джулианы. На ней было довольно скандальное платье темно-красного цвета, которое вызвало бы удивленные взгляды, даже если бы его надела женщина помоложе. Однако Лукреции удавалось носить его с большей грациозностью и бесстрашием, чем Джулиане.
– Что это значит? Мне сказали, что мы рано выезжаем на загородный прием.
Джулиана отложила недочитанное письмо. К этому моменту она уже несколько раз пробовала лгать.
– Грегори слышал, будто принц Вильгельм рано уедет оттуда. А у меня нет желания ехать на прием только для того, чтобы узнать, что тот, ради кого я туда направляюсь, уже покинул резиденцию.
Надо надеяться, что ее слова не только выразили естественную неприязнь к мероприятиям такого рода, но и пояснили притворное рвение посетить именно этот загородный прием.
Да, похоже, она без особого успеха скрывает свои эмоции, как учил ее Йен, раз Лукреция, пристально посмотрев на нее, прищурила глаза и заявила:
– У тебя нет симпатии к Соммету.
Джулиане никогда не удавалось хоть что-нибудь скрыть от тетушки. Но ведь она может отвлечь ее внимание.
– Зато Соммет определенно питает симпатию к тебе. – В пользу этого свидетельствовало то, как Соммет всякий раз склонялся над бабушкиной рукой.
– Когда-то он был знатным озорником, – провела рукой по своей все еще стройной фигуре Лукреция. – Хотя, признаться, всегда задавалась вопросом, что же такого я в нем увидела. Тем не менее я с нетерпением жду этого приема. Соммет всегда умудряется собрать самых интересных гостей. – Она уселась на стул напротив стола Джулианы. – А сейчас расскажи мне о своих планах в отношении принца Вильгельма.