— Я знал, что вы объявитесь, — ответил Алекс. — Чем могу вам помочь?
СЭПО — это так близко и в то же время бесконечно далеко. Отдельная вселенная в здании полицейского управления.
— Это не телефонный разговор. Нужно встретиться.
Алекс не мог припомнить случая, когда СЭПО обращалась к нему за помощью. Он понимал, что работа предстоит серьезная. На повестке дня дело, по крайней мере, не меньшей важности, чем убийство министра иностранных дел Анны Линд.[4] Но почему именно он?
Алекс пообещал подойти.
— Отлично, я спущусь и заберу вас у дверей со стороны Строкета.
Строкетом назывался длинный коридор, проходящий через все унылые здания, составляющие квартал Крунуберг.
— Через пять минут я буду на месте.
— Давайте через десять. Сейчас я возвращаюсь с совещания в Розенбаде.
Итак, об угрозе взрыва в Розенбаде предупреждали за день до дебатов по вопросам иммиграции. Это казалось странным и оттого, что менее часа тому назад Эден Лунделль уверяла министра юстиции, что назначенная дискуссия не повод для усиленной охраны риксдага.
— Должно быть, ничего серьезного, ложная тревога, — на бегу предположил главный аналитик Себастьян.
Они собирались забрать Алекса Рехта и направлялись к лифту.
Дамскую сумочку с косметикой Эден намеренно оставила в кабинете. Только что они решали судьбу потенциального террориста, теперь им предстояло разбираться с угрозой четырех взрывов. Как ни прихорашивайся, этот мир не станет лучше.
— Будем принимать меры? — Она посмотрела на Себастьяна.
— Нет. — Главный аналитик выглядел подавленным. — Этого мы делать не будем.
Эден нетерпеливо нажала кнопку вызова.
— Только представь себе, какая шумиха поднимется, если мы эвакуируем весь Центральный вокзал и Розенбад!
Себастьян кивнул:
— Значит, проигнорируем эвакуацию и отдадим людей на растерзание террористам?
— Выходит, так.
Эден усмехнулась, но сразу посерьезнела. Двери лифта открылись.
— И все-таки, почему Розенбад? — Эден повернулась к коллеге. — Ведь дебаты будут проходить в риксдаге. Завтра, помимо всего прочего.
— Потому что дело не в дебатах.
— А в чем?
— Понятия не имею. Быть может, кто-то решил протестировать систему или просто скучает.
Эден шагнула в лифт.
— Кстати, — обратилась она к Себастьяну, — ты что-нибудь знаешь об инспекторе криминальной полиции Алексе Рехте?
— Он такой же, как ты.
— Женщина?
— Легендарная личность.
Двери закрылись.
Фредрика Бергман получила задание выяснить политические условия возможной депортации Захарии Келифи. Другими словами, прозондировать почву. Что именно нужно делать, ей никто объяснить не мог, но в случае неудачи полетели бы многие головы. Фредрика постоянно думала о взрывах, о которых говорила Эден в конце совещания. Она спрашивала себя, работает ли Алекс с этим делом?