У Брюса застучало в висках.
Но как это у нее получилось? Как можно было взять жену и дочерей Карима в заложники, чтобы их никто не хватился? Разве они не были в Копенгагене?
— И что сказала ваша дочь?
Карим повернул голову к окну, за которым стояла черная ночь.
— Сказала, чтобы я срочно пришел к ней, что она боится этой женщины.
— Она была напугана?
Карим кивнул.
— Все произошло так быстро, — прошептал он.
— Как долго вы с ней говорили?
— Меньше минуты.
— То есть вы никогда не встречались с этой женщиной?
— Никогда.
Брюс пытался упорядочить разрозненные крупицы информации. Вместе с сообщениями из Стокгольма они начинали наконец складываться в единую, хотя и неприглядную, картину. В нее вписывались и звонки Карима на телефон, использовавшийся для ложных угроз за день до угона самолета, и девушка, которая, как утверждала соседка Сасси, разговаривала с младшей дочерью Карима у забора их дома.
И все-таки как удалось злоумышленнице так просто убедить Карима?
— И вы не пытались поговорить с женой?
— С ней все было как обычно: либо телефон выключен, либо звук отключен. На этот раз она просто не выходила на связь.
В этот момент в палату вошел врач и тут же нахмурился, увидев бледное лицо Карима и его тяжело вздымающуюся грудь.
— Мы уже заканчиваем, — опередил его Брюс.
— В вашем распоряжении две минуты, — ответил доктор. — Потом я буду вынужден попросить вас уйти.
Брюс озабоченно посмотрел на Карима:
— Какие еще указания давала вам эта женщина, кроме записки?
— Никаких.
— Почему же вы взяли курс на Вашингтон, а не на Нью-Йорк?
Карим оторвал взгляд от окна и удивленно посмотрел на Брюса. Он как будто пытался что-то вспомнить.
— Простите, у меня сейчас голова не в порядке. Конечно же, она велела мне посадить самолет на территории округа Колумбия и ни в коем случае не в Нью-Йорке.
— Где она велела вам приземлиться?
— В аэропорту Даллеса.
— Вы уверены?
— Да.
— То есть она не приказывала вам направить самолет в какое-нибудь здание?
Глаза Карима сузились.
— Что вы имеете в виду?
— Именно то, что вы слышали.
— Я вас не понимаю.
— Повторяю вопрос. Не говорила ли вам эта женщина, что независимо от того, будут выполнены требования или нет, вы должны направить самолет в здание конгресса на Капитолийском холме?
Карим как будто и на это раз его не понял.
— Нет, — ответил он наконец. — Ничего подобного она не говорила. — И дальше он сказал нечто такое, что заставило Брюса вздрогнуть: — По-вашему, я мог пойти на это? Как вы могли такое обо мне подумать? Я люблю свою семью. Больше всего на свете. Но даже ради них я не смог бы убить столько человек. Мне тяжело далось это решение. Женщина сказала, что на борту бомба, хотя я в это не верил. — Карим покачал головой.