«Одна я не простила», — думала Эден.
Не только себя, но и своего бывшего британского шефа, и Эфраима. Стыд огнем выжигал сердце. Эден сжала кулаки и постаралась дышать спокойнее. Сколько мучений принес ей один только вид Эфраима!
Она ненавидела не столько его, сколько себя. За то, что все еще хотела переспать с ним, хотя бы один, последний раз. Микаэль, милый, прости свою сумасбродную жену!
По щекам снова потекли слезы. Ну вот. Неужели сегодня ей больше нечем заняться, кроме как плакать?
Сегодня они расследовали угон самолета — преступление, последствия которого могли оказаться настолько чудовищны, что Эден не хотела об этом и думать. Меньше чем за двадцать четыре часа им удалось сделать невозможное. Самое время утереть слезы. Того, что было выплакано сегодня, хватит на несколько лет вперед. У Эден есть работа и семья, и она поступит так, как велит ей долг. Она всегда так делала.
ГД ответил после первого сигнала.
— Только не говорите, что у вас плохие новости, — опередил он ее, имея в виду, конечно, захват самолета.
— Я хотела поговорить о другом, — ответила Эден. — Вы у себя?
— Да.
— Отлично. Я буду у вас через пять минут.
Она положила трубку.
Эден решила рассказать Бустеру правду, чтобы раз и навсегда покончить со всеми подозрениями. Что касается последней операции, Эден радовалась ее успешности, хотя и была не вполне довольна результатами. Один-единственный вопрос так и остался без ответа.
Где София?