Работа в СЭПО была близка и в то же время бесконечно далека от того, чем Фредрика занималась в особой следственной группе Алекса. В делах СЭПО было множество подозреваемых и крайне мало осужденных. Далеко не все аргументы предварительного следствия можно было обнародовать в суде, и это создавало порой непреодолимые препятствия для обвинения. Сколько же разочарований и отчаяния несла такая работа!
Фредрика решила отступить. Ей нечего сказать по делу Захарии Келифи. Нужны новые факты, но где их взять и что, собственно, она собирается доказывать?
Она приняла решение и успокоилась. До совещания оставалось несколько минут.
— Я разговаривал с премьер-министром, — начал Мухаммед Хаддад. — Он согласен со мной в том, что нельзя идти у террористов на поводу, это чревато тяжелыми и непредсказуемыми последствиями. В связи с этим возникает вопрос, как нам донести до них свою точку зрения?
— Полагаю, над этим придется ломать голову полицейским, — заметил госсекретарь.
— Это я понимаю, — вздохнул Мухаммед Хаддад. — Однако вы не должны забывать, что террористы находятся в самолете и не имеют возможности общаться ни с кем, кроме членов экипажа. Они не могут выйти на полицию напрямую, и поэтому мы должны иметь свою коммуникационную стратегию. Можно сказать, этого они от нас ожидают.
— А что говорят американцы? — подала голос Фредрика.
— Они страшно взбудоражены, — ответил госсекретарь, который, очевидно, уже связался с коллегами из-за океана. — Министерство иностранных дел продолжает налаживать постоянный обмен информацией с нами. Мы говорили с Госдепартаментом и Департаментом внутренней безопасности, а они в свою очередь — с ЦРУ, ФБР, АНБ и всеми остальными. Этими контактами в основном занимается СЭПО.
Госсекретарь получал явное удовольствие от своего выступления. Фредрика заметила, как ему нравится быть в центре всеобщего внимания. Его стоило бы назначить на этот пост только за то, с каким упоением он произносил слово «ЦРУ».
Она взглянула на наручные часы. Самолет в пути всего лишь около ста двадцати минут. Значит, топлива в баке пока достаточно.
Итак, Хаддад выразился вполне определенно. Правительство не будет пересматривать свое решение относительно депортации Захарии Келифи. Негромкий, доверительный голос министра успокоил Фредрику. Мухаммед Хаддад был проницательным и честным человеком и не страдал заносчивостью. Если бы он посчитал решение правительства относительно Келифи ошибочным, то не задумываясь признал бы это и не замедлил бы принять меры.
Но депортация Захарии Келифи составляла лишь половину проблемы. Кроме нее, оставался «коттедж Теннисона», секретная американская тюрьма на территории Афганистана. И рассчитывать на то, что требование террористов будет выполнено в этом пункте, не приходилось.