– Вам чего? – спросил Николай сиплым со сна голосом.
– Мне вас. – Андрей раскрыл перед его носом корочки. Николай шумно сглотнул. – Можно? – Андрей сделал неопределенный жест рукой, и Леонтьев нехотя посторонился, пропуская его внутрь. Квартира была замызганной: ободранные обои, рассохшийся дешевый паркет под ногами, окна в грязных разводах. Пахло несвежим телом и холодным табаком. Андрей, мельком заглянув в единственную комнату, на кровать со сбившейся простыней и несвежей подушкой и огромный плоский экран телевизора, прошел на кухню. Николай, на секунду замешкавшись, поднял с пола и натянул на себя мятую черную майку с надписью «Крутой парниша» и поспешил за опером. Кухня, как понял сразу Андрей, явно не была приспособлена для кулинарных изысков. «Питается, наверное, по месту работы, в ресторане», – подумал Яковлев, а вслух спросил:
– В каком заведении работаете?
– Кафе «Пушкин», – хмуро ответил Леонтьев.
– Ого! – присвистнул Андрей и по-свойски опустился на единственную табуретку рядом с обеденным столом. Николай же прислонился спиной к буфету производства белорусских мебельщиков эпохи начала нулевые и попытался придать себе вполне независимый вид. Но скрещенные на груди руки… Но чуть подрагивающая нога в рваном тапке… «Нервничает», – отметил Андрей. Ну так это вполне себе естественно, если тебя вдруг с утреца поднимает с постели опер с Петровки.
– Я к вам по делу погибшего антиквара Ивана Гребнева, – не стал ходить вокруг да около Андрей.
– Какого антиквара? – дернул кадыком Леонтьев.
«А вот тут ты врешь, милок», – подумал Андрей и улыбнулся – почти ласково:
– У вас так много знакомых антикваров?
Николай повел неловко шеей, будто ему мешал слишком тесный накрахмаленный воротничок рубашки:
– А… Этот. Который на Патриарших?
– Этот, этот. Который очень мертвый.
– Убили? – в глазах Леонтьева промелькнуло что-то вроде настоящего ужаса и снова исчезло в их невыразительной глубине.
– Да, – подтвердил Андрей, продолжая отслеживать реакции собеседника. – Вы приходили к нему за день до смерти. Зачем?
Леонтьев потупил глаза, явно судорожно соображая, что б придумать.
– Послушайте, Николай, – начал Андрей своим самым доверительным тоном, – речь идет о жестоком убийстве. Стоит рассказать мне правду.
Леонтьев поднял на него глаза, полные решимости:
– Я хотел у него кое-что купить.
– Да? – Андрей нарочито медленно оглядел убогую кухню. – Что-нибудь для интерьера, я полагаю?
– Ну. – Леонтьев упрямо выпятил вперед подбородок, и Андрей понял: правду тот решил не говорить.
– Картину? – с досадой спросил капитан. – Кресло эпохи Луи какого-нибудь? Или, может, желали полностью закупить содержимое Петродворца, чтобы уж сразу обставить хоромы?