– Ни в наших, ни в интерполовских архивах, – упрямо возразила она.
– Включая документы типа водительских прав, – не отступал Андрей. – На самом деле ни одна идентифицирующая программа ни у нас, ни в Европе его не опознала.
– Может, это и хорошо? Значит, он точно не преступник, – примирительно сказала Маша.
– Ничего подобного это не значит! – зло прервал ее Андрей. – Хватит вести себя как неразумный ребенок! Это говорит лишь о том, что твой преследователь ни разу не попадался! И как следствие, он умный! И для нас – абсолютно неизвестный. Фантом, призрак! Как я смогу защитить тебя, когда мы ни хрена не можем выяснить ни про него, ни про возможного убийцу тут, в Москве?!
«Шкварк, шкварк», – раздалось в трубке. Маша вздохнула. Раневская там небось кайфует. А ей отдуваться.
– Тупик? – сочувственно спросила она.
– Тупик, – выдохнул Андрей. И добавил уже почти умоляюще: – Пожалуйста, возвращайся!
– Андрей. – Маша натянула одеяло повыше. Снаружи снова полил дождь, и ей почудилось, что, несмотря на закрытые ставни, в комнате потянуло сыростью. – Положим, это действительно так. Изразцы связаны с преступлением. Тогда, возможно, мой путь – единственный, чтобы найти преступника. Ты же хотел, чтобы я вернулась обратно на Петровку? Вот. Считай, что я сюда командирована, чтобы разрабатывать «искусствоведческую» линию. Все равно от меня здесь будет больше толку.
– А я не… – начал Андрей, вновь раздражаясь, но Маша его перебила:
– Надо пользоваться такой возможностью. Пока мой работодатель готов оплачивать расследование. Что на самом деле меня уже даже несколько смущает. Но я выбила себе еще десять дней. И на данный момент ты – на своей Петровке и я – с моим клиентом идем в одной упряжке. Пойми же, в этом ребусе изразцов – разгадка всех убийств: и тут, и в Москве.
– Значит, тебя больше не смущает, что за тобой ходит неизвестный, который, возможно, уже поджег одного человека и инсценировал повешение второго? – Маша услышала, как в голосе Андреея вновь нарастает раздражение.
«Он чувствует себя абсолютно беспомощным, бедняга. Вот и злится», – подумала Маша и сказала примирительно:
– Мы еще ничего точно не знаем про этих двоих…
– Маша! Достаточно! Ты прекрасно понимаешь, что таких совпадений быть не может! – взорвался он.
«Шкварк, шкварк, шкварк!» – раздалось в трубке.
Маша пожала плечами в застывших в комнате сумерках:
– Может. Но это неважно. Все равно надо продолжать. И не спорь со мной. Это бессмысленное занятие. Лучше расскажи мне про Раневскую, а?
Андрей вздохнул. Раздражение схлынуло, остались только усталость и страх за нее. И – нежность.