Маша встала, в задумчивости вышла обратно на мощеную мостовую. И, не выдержав, обернулась. Старик стоял в дверях и будто ждал ее последнего вопроса.
– А если… Если человек изображает эту букву на своем гербе? Да еще и три раза подряд?
– Я не специалист, мадемуазель, но подозреваю, это значит лишь то, что эта буква была очень важна для него. И еще, – он улыбнулся, – что, скорее всего, он был евреем.
– Я полы мыть не буду! – говорила ему Марина, покачивая обтянутой дешевыми колготками в зацепках ногой. Впрочем, сама нога была качества высочайшего. Как и вся Марина. Удивительно, как из единого генетического корня могли произрасти две столь разные женщины! Он переводил недоуменный взгляд с гражданской жены на свояченицу. Яркая, чудная птица: огромные карие глаза, копна волос, изуродованных высветленными прядями, но прекрасных, густых, цвета темного каштана. Все в ней вызывало ошеломленное восхищение: маленькая ступня, потерявшаяся в старых тапках, что он выдал ей в прихожей, округлое плечо, которым она столь царственно поводила, рассказывая ему о своих злоключениях.
– Я чего рванула-то? Я детей-то не очень… Ну, люблю. Они просто фотографии выслали: домина шикарный, с бассейном. И они в зале на тахте сидят: малой их, значит, весь в мамашу – ни рыба ни мясо, потом сама мадама – бледная спирохета, страшна как моя жизнь, ну и папашка – глаз не оторвать! Высокий, голубоглазый, как с рекламы пены для бритья. Ну, думаю, никуда ты от меня, красавчик, не денешься, будешь бриться у меня в ванной. Поехала. С мальчонкой быстро разобралась – перед телеком сажаешь, пока его предки не пришли, и все дела. Сама марафетилась, как подорванная, кажинный день тряпки меняла. И что ты думаешь?
– Что? – Он смотрел на нее во все глаза.
– Он со мной вроде любезно так беседовал – по-русски-то. Узнавал про маму с папой, про бытье наше в Беларуси. Ну, мне чего: расписала, как могла. На жалость давила. А сама подсаживалась поближе, на подлокотник, значит, канапе и в глаза заглядывала. А пару дней назад приходит раньше времени, еще пяти не было. Ну, думаю, срослось: не просто же так раньше супруги явился! Встречаю его, значит, за руку беру… А он руку вырывает и бежит в детскую. – Она сокрушенно вздохнула. – А там малой боевик смотрел. И вот ведь непруха какая – как раз, когда главный герой главную героиню… того самого. Ну, тот тогда покраснел, что твой борщ, и говорит: «Собирайте вещи, вы уволены!» Представляешь? Жена пришла вечером, офигела, как мой чемодан в прихожей увидала. Так он с ней заперся и уговаривать стал! – Она махнула наманикюренной ручкой. – В общем, слава богу, оттуда поездом можно напрямую до вас. Я тут перекантуюсь, ты ж не против?