— Что вы! Для эпохи сексуальной революции ваши идеи весьма оригинальны. Особенно с женской точки зрения.
— Женщины! — Батейн подобрал с пола руки, сначала одну, потом другую, и удобно сложил их на животе. — Что мы о них знаем? Я, например, знаю только то, что это существа кошачьего типа. Они не любят фамильярности, но сами очень нахальны, они терпеливы, но в то же время и несносно капризны, отличаются постоянством привычек и взрывной неожиданностью. Например, есть мороженое на морозе, предаваться любви в знойной духоте и обсуждать кухонные проблемы на концерте вагнеровской музыки способны только женщины.
— Вы проштудировали Грея Уолтера?
Геолог так удивился, что приподнялся и принял сидячее положение, разглядывая Хойла, однако флегма взяла свое, и он снова упал на спинку кресла.
— Феноменально! Вас можно экспонировать в этнографическом музее как редкий образчик образованного журналиста. — Он еще раз бесцеремонно, но весьма благосклонно оглядел Хойла. — Вы хотели проинтервьюировать меня?
— Нет, расспросить и просветиться. Меня интересует апейрон.
— Может быть, аперитив?
— Нет, апейрон. Не в древнегреческом смысле, а в аспекте гипотезы русских ученых-геологов об апейронном ядре Земли.
Батейн снова принял сидячее положение да так и зафиксировался в нем. Корпус он подал вперед, локтями оперся о колени, кисти рук и длиннющие пальцы при этом бессильно свисали вниз, как стручки адамового дерева.
— Слушайте, вы в самом деле журналист?
— В самом деле. Но попутно я и представитель фирмы Невилла.
— Бадервальды, Невиллы, журналистика и апейрон. Невероятнейший коктейль. Почему бы вам не заняться каким-нибудь настоящим делом, наукой например?
Рене улыбнулся:
— Пробовал, учился в Массачусетсе, в технологическом. Но меня вышибли оттуда.
— За непочитание официальной науки?
— Нет, за участие в движении против вьетнамской войны.
— О-о! Да мы с вами родственные души. У меня тоже были некоторые неприятности по этому поводу, хотя до прямых репрессий дело не дошло.
Батейн некоторое время вопросительно смотрел на Рене, а затем проникновенно спросил:
— Слушайте, дружище, вы уже обедали сегодня?
— Нет, не успел.
— Почему бы нам не пообедать вместе? Ученые разговоры всегда вызывают у меня аппетит. В этом отношении я счастливый человек.
— Охотно, но я не одет.
Батейн сморщил свое доброе лошадиное лицо в презрительной гримасе.
— Не будьте снобом. Мы не в Британии и не в Бразилии. И идем не на званый обед к Бадервальдам.
На платной стоянке возле отеля Батейн подошел к «кадиллаку». Рене вежливо похлопал ладонью по благородному белому боку машины.