Часы пробили двенадцать. Пора было подниматься. Но спутников моих все нет как нет.
Я послал на дом за всеми тремя и узнал, что один уехал в Гамбург, другой отлучился в Вену, а третий направился в Лондон.
В последний момент у них не хватило духу, и они уклонились от предприятия, которое благодаря искусству современных аэронавтов стало совершенно безопасным. Так как они в какой-то мере являлись участниками празднества, то и испугались, как бы их не заставили выполнить программу празднеств до конца! Они удрали из театра в момент, когда должен был взлететь занавес. Их храбрость, очевидно, была обратно пропорциональна квадрату скорости… их бегства.
Толпа, обманутая в своих ожиданиях, проявляла недовольство… Я не колеблясь решил подниматься один. Чтобы восстановить необходимое соотношение между подъемной способностью шара и изменившейся нагрузкой, я возместил необходимый вес добавочными мешками с песком и взобрался в гондолу. Двенадцать рабочих, державших аэростат за тросы, прикрепленные к нему по его наибольшей окружности, слегка потравили их. Шар поднялся на несколько футов над землей. Стоял абсолютный штиль. Тяжелый воздух был точно налит свинцом.
— Готово? — крикнул я.
Рабочие встали по местам. Я еще раз бегло осмотрел аэростат, — пора давать сигнал к отлету.
— Внимание!
В толпе произошло какое-то движение: мне показалось, что кто-то проник в ограду.
— Отдать концы!
Шар стал медленно подниматься, но тут я ощутил толчок и упал на дно гондолы.
Когда я поднялся на ноги, то очутился лицом к лицу с непредвиденным спутником. Это был тот бледный молодой человек, которого я заметил в толпе.
— Милостивый государь, я приветствую вас! — проговорил он с величайшим хладнокровием.
— Какое вы имели право?
— Прыгнуть сюда?.. Что там говорить о правах! Попробуйте-ка прогнать меня отсюда!
Я был прямо-таки озадачен его самоуверенностью и не знал, что ответить.
Я устремил гневный взгляд на наглеца, но он никак не реагировал на мое возмущение.
— Я своей тяжестью нарушаю равновесие, не так ли, сударь? — сказал он. — Вы позволите…
И, не дожидаясь моего согласия, он облегчил воздушный шар, выбросив в пространство два мешка балласта.
— Сударь, — обратился я к нему, приняв единственно возможное при таких обстоятельствах решение, — раз уж вы здесь… так и быть! Оставайтесь здесь… Делать нечего!.. Но управление аэростатом принадлежит мне одному…
— Сударь, — ответил он, — вы учтивы, как истинный француз. Я родом из той же страны, что и вы! Мысленно я жму вашу руку, ту самую, которую вы отказываетесь мне протянуть. Делайте все, что вы находите нужным! Я подожду, пока вы закончите…