— Ну да, поскольку преступников задержали на месте, — ответил Бартельми.
— Ты уверен, что это был молодой мужчина?
— Абсолютно. Я заставил дежурного повторить эту историю двадцать раз. Он, бедный, уже был близок к помешательству.
— Нам нужно организовать мозговую атаку, здесь, сейчас, немедленно.
— Ингрид, ты не могла сказать brainstorming[60], как все нормальные люди?
— Я считала, что вы, французы, не любите, когда разговаривают на смеси французского и английского.
— Не знаю, как другим, а мне на это плевать. Наш язык спасут не запреты. Его спасет лишь возможность жить. Это как в следствии: если ты мыслишь узко, то имеешь все шансы зайти в тупик. Нужно не бояться нового, дать волне подхватить тебя, разрешить себе скользить вниз по склону. Так что, ребята, давайте мыслить шире.
— Ладно, согласен, — сказал Бартельми, широко улыбаясь. — Все указывает на то, что не вы одни напали на след налетчиков.
— Все указывает на то, что Жан-Люк Кашар был прав, говоря, что Фарида Юниса сдали, — продолжала Лола. — Но есть одна важная деталь: до настоящего момента мы с Ингрид считали, что сделали его мы. Не так ли, Ингрид?
— Совершенно верно, Лола. А если это Менахем?
— Кто это?
— Младший брат Ноя, — пояснила Лола. — Он добывал для них машины и работал шофером. Нет, я не вижу, что выигрывает Менахем, отправляя своего брата в тюрьму. Брата, который платит за его учебу. А учеба явно много для него значит, раз он регулярно посещает занятия. Нет, нет. Подумаем еще.
— Ну тут на ум упорно приходят два имени. Во-первых, Максим Дюшан. В его интересах было убрать Фарида, пока тот не занялся им вплотную. Во-вторых, Хадиджа Юнис. Ей пришлось выбирать между любовником и братом.
— Мой мальчик, если я говорю: «Давайте мыслить широко», значит, я хочу избежать подобных банальностей, — властно произнесла Лола. — Ну же, не зацикливайся на одном и том же.
Еще некоторое время лейтенант Бартельми и Ингрид Дизель строили версии перед бесстрастным судьей — Лолой Жост, которая пока довольствовалась ролью слушательницы, время от времени качая головой и бросая неопределенное «почему бы и нет», «интересно», «неплохо». Сидя очень прямо на оранжевом диванчике, она напоминала пузатого и непредсказуемого буддийского монаха. Наконец лейтенант Бартельми сказал, что возвращается в комиссариат: Гном, должно быть, уже сгорает от нетерпения.
Ингрид проводила его и, вернувшись, уселась напротив Лолы.
— Я думала, он никогда не уйдет.
— Так ты ломала всю эту комедию, чтобы он ушел?
— Конечно. Бартельми быстро устает, когда ему приходится бродить в темноте. Он привык мыслить конкретно. Я знала, что в конце концов возьму его измором.