«Восточное кафе» расположено на западном берегу Сены примерно в полумиле от города Фонтенбло. От него открывается приятный вид на лес на противоположном берегу. Мотор мотоцикла замолк и начал пощелкивать, остывая. Возле входа на открытую террасу кафе стояла вольера, в ней порхали овсянки — владелец тайно специализировался на блюдах из этой птички. Законы, запрещающие использование овсянок в качестве жаркого, то издавались, то отменялись, в меню же они фигурировали как жаворонки. Овсянка — замечательная певчая птичка. Вот и сейчас они пели, наслаждаясь солнечным днем.
Ганнибал и леди Мурасаки остановились, чтобы полюбоваться ими.
— Такие маленькие и такие прекрасные, — заметила она, все еще возбужденная быстрой ездой.
Ганнибал прислонился лбом к сетке вольеры. Маленькие птички повернули головы и теперь смотрели на него одним глазом. Их песни напоминали диалект его родных мест в Прибалтике, он слышал его в лесу, дома.
— Они точно такие, как мы, — сказал он. — Знают, что их товарок поджаривают, но все равно продолжают петь. Пойдемте.
Три четверти столиков на открытой террасе были заняты посетителями — вперемешку деревенскими и городскими жителями в воскресных костюмах. Все были заняты поздним завтраком. Официант провел их к свободному столику.
Сидевшие за соседним столом мужчины заказали жаркое из овсянок на всех. Когда маленькие жареные птички прибыли, все низко наклонились над своими тарелками, накрыв головы салфетками, чтобы сохранить весь аромат жаркого.
Ганнибал втянул ноздрями воздух, доносившийся от их стола, и решил, что вино у них отдает пробкой. И с бесстрастным лицом наблюдал, как они тем не менее его пьют.
— Хотите мороженого? Пломбир с орехами и фруктами?
— Отличная мысль.
Ганнибал пошел внутрь ресторана. Остановился перед меню, написанным мелом на черной доске, и внимательно прочитал лицензию с именем ресторатора, висевшую рядом с кассой.
В коридоре одна из дверей имела табличку «Prive»[66]. Коридор был пуст.
Дверь была не заперта. Ганнибал отворил ее и пошел по лестнице вниз, в подвал. Там, в наполовину распакованном ящике, стояла американская посудомоечная машина. Он наклонился и прочитал адрес на упаковке.
Эркюль, один из подсобных рабочих, спустился по лестнице, неся корзину с использованными салфетками.
— Что это вы тут делаете? Сюда нельзя посторонним.
Ганнибал повернулся к нему и заговорил по-английски:
— Тогда где он? На двери же написано «Prive», не так ли? Вот я и пошел вниз, а тут только подвал. Сортир, парень, писсуар, туалет, где он тут? Говори по-английски! Понимаешь, сортир! Говори быстро, а то меня уже поджимает!