Одну стену подвала целиком занимал стеллаж для бутылок с вином. Возле него стояло несколько ящиков, некоторые были открыты, и из них вываливались стружки. На полу рядом с роскошным музыкальным автоматом с последними патефонными пластинками и кучей никелевых монет, чтобы совать в его щель, валялась новенькая кухонная раковина из нержавейки. Сбоку у стеллажа стоял длинный ящик с надписью «Хранить в прохладном месте». Из ящика донесся еле слышный скрип.
* * *
Пианист забренчал фортиссимо, чтобы заглушить собственное пение, поскольку слова были явно не совсем те: «Я ли уйду, или ты уйдешь, это не важно, моя дорогая, даже в разлуке я буду помнить тебя ночь и де-е-ень»…
Грутас переходил от одних гостей к другим, пожимая руки. Чуть кивнув Иванову, он пригласил его в библиотеку. Это было модерновое помещение со стеклянными полками металлических стеллажей, с письменным столом на решетчатых стальных ногах и со скульптурой Энтони Куинна[77] «Логика — это женская задница» в подражание Пикассо. Иванов стал ее внимательно рассматривать.
— Любите скульптуру? — спросил Грутас.
— Мой отец был смотрителем в музее в Санкт-Петербурге — когда он еще был Санкт-Петербургом.
— Можете потрогать, если хотите, — предложил Грутас.
— Спасибо. Техника для Москвы готова?
— Шестьдесят холодильников в данный момент уже идут в Хельсинки. «Келвинейтор». А у вас что для меня есть? — Грутас не мог не прищелкнуть пальцами.
Из-за этого щелчка Иванов заставил Грутаса ждать ответа, пока он изучал каменные ягодицы.
— На этого парня у нас в посольстве никаких данных нет, — ответил он наконец. — Он получил визу в Литву, предложив написать статью для «Юманите». Идея заключалась в том, чтобы рассказать, какие блестящие результаты принесла коллективизация, когда у его семьи забрали все пахотные земли, и как счастливы крестьяне, переехав жить в город и работая на строительстве канализационных систем. Аристократ принимает революцию.
Грутас засопел.
Иванов положил на стол фотографию и подтолкнул ее к Грутасу. На фото были леди Мурасаки и Ганнибал возле ее многоквартирного дома.
— Когда сделан снимок?
— Вчера утром. Милко тоже был там с моим человеком, который снимал. Этот парень Лектер — студент, он работает по ночам и спит прямо в помещении медицинского факультета. Мой человек все показал вашему Милко. Больше я ничего про это знать не желаю.
— Когда вы в последний раз видели Милко?
Иванов резко поднял голову:
— Вчера. Что-то не так?
Грутас пожал плечами:
— Может, и нет. Кто эта женщина?
— Его мачеха или что-то в этом роде. Она прелестна, — сказал Иванов, прикасаясь пальцами к каменным ягодицам.